— Я не дергаю. Я пытаюсь научить тебя хоть чему-нибудь, но ты уродилась слишком упрямой, чтобы делать, как велят.

— Не такой упрямой, как ты, — проворчала Серафина.

— Не дерзи мне, девочка. Теперь слушай. Когда сидишь за ужином, есть надо с помощью вилок. Посмотри сюда. Считай, что эти отвертки — твои вилки. А мастерок для цемента — твоя ложка. А мой нож — твой столовый ножик. Насколько я слышал, ты должна правильно выбрать вилку для этого дела.

— Какого дела? — растерялась Серафина.

— Для еды. Понятно?

— Нет, непонятно, — призналась она.

— Так, смотри прямо перед собой. Не стреляй глазами по углам, как будто ищешь, на кого бы напрыгнуть и прикончить в любую минуту. Вилка для салата здесь, снаружи. А для горячего — внутри. Сера, ты меня слушаешь?

Как правило, она не получала никакого удовольствия от отцовских уроков хороших манер, но так приятно было снова оказаться дома, в безопасности, за таким знакомым занятием.

— Запомнила? — спросил он, закончив объяснять про столовые приборы.

— Запомнила. Вилка для горячего внутри, вилка для салата снаружи. Только у меня вопрос.

— Ну?

— Что такое салат?

— Елки-палки, Серафина!

— Я просто спросила!

— Это миска с этим… ну, знаешь… растительностью всякой. Капуста, там, листья салата, морковка, ну, все в этом роде.

— Кроличья еда.

— Нет, барышня, не кроличья, — твердо проговорил папаша.

— Птичий корм.

— Нет.

— То, чем питается добыча.