— Спасибо, не хочу, — выдавила из себя она.

— Тогда, дай мне! — сын выхватил кувшин из ее рук. — Мама, что, черт возьми, происходит. Ты вот так просто, как здрасьте, пришла, чтобы отравить Астахова?

— Он заслужил это!

— Неужели это все из-за денег? А? Неужели? Мам, остановись, пока не поздно.

— Поздно.

— Понятно. Ты думаешь, что вы с Игорем убили Кармелиту. Нет. Это не так. Кармелита жива. Я ее спас. Я вытащил Кармелиту из огня.

— Герой!..

— Не нужно иронизировать. Она — человек, и никто не вправе лишать ее жизни.

Тамара рассмеялась, с надрывом, по-мхатовски.

— Раньше ты так трепетно не относился к человеческой жизни. Помнишь, когда ты умолял меня убить своего ребенка? Тебе было плевать и на то, что Светка может пострадать. А ведь я тебе говорила. Я тебя упрашивала…

Антон потемнел лицом.

— Спасибо, что напомнила. Да, это было. Но ведь я сумел в конце концов остановиться. И ты тоже… Мама, остановись! Пообещай мне, что больше не тронешь Кармелиту. И отца тоже.

— Он тебе не отец. Твой отец — Игорь!

— Нет, мама, мой отец — Астахов. Я это понял давно. И навсегда! Никакого другого отца я не знаю. И не признаю. Мама, обещай, что ты прекратишь все эти темные делишки.

— А если я не стану обещать, что ты мне сделаешь? Что?

Антон не ответил, потому что и сам задумался, а что он может сделать матери. Она же, почувствовав его нерешительность, продолжила:

— Стой, погоди… Я попытаюсь догадаться. Ты сдашь меня милиции. Сдашь вместе с этим отравленным кувшином, на котором мои отпечатки пальцев… Что ж! Попробуй! Но учти, это очень сложно — сдать мать. Ведь я люблю тебя. — Тамара пошла к выходу.

— Мама, остановись! — умоляющим голосом крикнул он.

Она замерла на мгновение у двери. Потом резко бросила:

— Нам больше не о чем разговаривать, — и ушла.