— Она была очень несчастная, — вздохнул Круг.

— И агрессивная, и заблудшая.

— И жестокая, мистер Марч. Нет, не ко мне… Но что она делала с другими…

— А еще Холли была талантливая… может быть, выдающаяся. И целеустремленная.

Круг горько рассмеялся:

— Правильнее сказать «одержимая» или, возможно, «сумасшедшая». Холли просто не могла остановиться.

— Холли говорила Джейми Койлу, что ей хочется рассказать истории, получить ответы на свои вопросы.

— Думаете, она нашла ответы?

— Вряд ли стоит спрашивать меня о катарсисе, мистер Круг. Но мне кажется, иногда для некоторых людей значение вопросов уменьшается. И ответы уже не так важны.

Круг снова что-то пригубил.

— Хотел бы я знать, достигла ли Холли этой стадии, — сказал он.

— Мне кажется, она была счастлива с Джейми. Не исключено, что она приближалась к этому этапу. — Как еще я мог утешить Круга? Мы простились.

Я не знал, подействовали ли на меня печаль и усталость Круга, череда бессонных ночей или просто тусклый свет в низком, сером небе, но волна утомления накрыла меня словно свинцом. Я слушал жужжание дисковода — работа Холли быстро исчезала — и смотрел на блестящие пластиковые обломки в мусорном ведре. Холли, Рен, Кассандра… гнев и печаль, жестокость и контроль, искания — ради чего все это? Я лег на софу, закрыл глаза и вспомнил еще одну фразу Джейми Койла: «Каждому свое и в свое время».

Как и каждый день начиная с воскресенья, мне снилось тело Диринга, неуклюже и криво завалившееся на кирпичи, похожее на соломенное чучело. В звуке падения мне слышалось что-то ужасно интимное. Лицо казалось пустым; страх, удивление и все остальные чувства иссякли, улетучились. «Это тянется слишком долго» — слова были произнесены Николь, но голос, звучавший у меня в голове, принадлежал Холли.