В конце концов, мне все так надоело, что я отправился к леди Эвелин сам. Кэбмен высадил меня возле знакомого уже особняка — при свете дня тот казался не менее мрачным, чем в прошлый раз, — где я незамедлительно попал в руки дворецкого. Разумеется, он не горел желанием меня впустить. Боюсь, в тот момент я был не слишком похож на приличного посетителя в его понимании — слишком сильным было мое беспокойство. Я удивлен, что меня не спустили с крыльца до того, как…

— Пропустите его, — потребовали у меня за спиной. — Полиция.

Я обернулся и увидел Эйзенхарта.

— А ты думал, я оставлю тебя одного? — подмигнул он мне и вновь обратился к дворецкому. — Мне необходимо срочно увидеть леди Эвелин Гринберг. Этот человек со мной.

На затянутого в форму мужчину это не произвело никакого впечатления.

— Это исключено. Но вы можете оставить свою карточку, и лорд Гринберг вызовет вас, когда сочтет нужным.

— Послушайте, — недовольно засопел Эйзенхарт. — Вы, должно быть, не поняли. Полиция, — он вновь помахал перед носом дворецкого медным полицейским жетоном.

— Я прекрасно понял вас с первого раза, сэр.

— Я должен сейчас же войти в дом. Пропустите.

— Только если покажете ордер.

Мы бы пререкались дольше, если бы в доме не закричала женщина. Этого было достаточно, чтобы мы с Эйзенхартом одновременно метнулись наверх. Все это время я удивлялся, как леди Эвелин еще не вышла на шум сама. Теперь я знал, почему. Мы нашли ее в кабинете, леди Эвелин лежала на полу возле письменного стола.

— Она жива, — пульс под моими пальцами бился с пугающей частотой. Я осторожно похлопал ее по щекам. — Эвелин! Очнитесь!

Веки дрогнули, лицо исказила боль.

— Доктор, — сфокусировала она взгляд на мне.

— Помоги перенести ее на диван, — потребовал я у Эйзенхарта.

— Нужно вызвать врача!

Я обернулся: девушка, чей крик мы услышали, стояла в дверях, испуганно прижав руки к груди.

— Вызывайте. Только скажите, чтобы поторапливался: иначе, боюсь, он может не успеть.

С дивана донесся смешок.

— Вы всех так утешаете, доктор? — слабо прошептала леди Эвелин.