Сложилась парадоксальная ситуация. Верховный главнокомандующий, не будучи правителем страны, тем не менее пользовался практически неограниченной властью, так как не отвечал даже перед правительством.

В самом начале войны Горемыкин заявил председателю Думы: «Правительство будет распоряжаться на внутреннем фронте. Военные проблемы меня не касаются». Поэтому в стране фактически оказалось два правителя.

Ни лихой великий князь Николай Николаевич, ни начальник его штаба генерал Янушкевич ничего не понимали во внутренней политике и экономике России. Однако они не превышали своих полномочий, когда напрочь игнорировали петербургское правительство и рассылали приказы непосредственно местным властям, не ставя в известность столицу. Провинциальные чиновники, получая приказы из двух источников, не знали, кому им следует подчиняться.

Во время великого отступления 1915 г. Верховное командование устроило в стране настоящий хаос, насильственно выселяя из прифронтовых районов все еврейское население – без колебаний изгоняя и других местных жителей.

Во всем штабе главнокомандующего единственным настоящим стратегом, подготовленным к войне, был генерал Данилов. Янушкевич в своих письмах военному министру откровенно признавался, что не годится для своей должности.

Отсюда ясно, что ситуация и на фронте, и в тылу требовала радикальных изменений во взаимоотношениях Верховного командования и правительства. Вновь созданный Совет министров был почти единодушен во мнении, что невозможно управлять страной, пока сохраняется такое ненормальное разделение власти.

Тактично уклоняясь от обсуждения деятельности Ставки на фронте, большинство министров – и старые, и новые – резко критиковали создавшуюся ситуацию. Горемыкин умолял министров не обострять этот вопрос, поскольку их критика могла привести к тому, что царь сам возьмет на себя обязанности главнокомандующего.

В конце концов именно это и произошло. Царь Николай стал Верховным главнокомандующим и отправил популярного великого князя Николая Николаевича наместником на Кавказ. Естественно, такое решение рассматривалось многими как страшная ошибка, предвещающая новые катастрофы на фронте. Но эти страхи оказались неоправданными.

Все, кто следил за развитием ситуации на фронте во время немецкого наступления весной и летом 1915 г, понимали, что, несмотря на колоссальное превосходство в вооружении и на блестящие тактические успехи и даже несмотря на растерянность среди генералов, окружавших великого князя Николая Николаевича, германское Верховное командование потерпело стратегическое поражение. Планировавшийся им двойной охват, направленный на окружение всей Русской армии и уничтожение ее как военной силы, провалился. Русская армия оправилась от полученных ударов и заняла позиции вдоль новой оборонительной линии, которые удерживала до самой Октябрьской революции. Наблюдатели полагали, что эта превосходная стратегия удалась главным образом благодаря усилиям генерала Алексеева, которого царь назначил начальником своего штаба, тем самым вручив руководство Российской армией лучшему стратегу Европы. К осени положение на фронте существенно улучшилось, поскольку новый главнокомандующий избегал вмешиваться в оперативные решения генерала Алексеева.

Тем не менее решение царя стать главнокомандующим оказалось гибельным для России. Царь стал чаще посещать Ставку и проводить там больше времени, пренебрегая внутренними делами страны. Приняв на себя Верховное командование, он сделал царицу своей отправительницей, хотя и советовал ей как можно чаще консультироваться с министрами и управлять страной через них; им же царь приказал в его отсутствие знакомить царицу с ситуацией. Прошло немного времени, и последствия этого странного нового двоевластия дали о себе знать в полной мере.

Дума была созвана 19 июля. В ней постепенно стало формироваться новое большинство из либеральных и умеренно консервативных элементов. К середине августа это большинство оформилось в так называемый Прогрессивный блок, программа которого перекликалась с моими собственными идеями о будущем страны. Своей целью блок поставил создание правительства, «пользующегося доверием страны» и готового управлять ею в соответствии с программой, разработанной блоком, в который наряду с депутатами Думы входили члены Госсовета.

Руководители блока – Милюков, Шидловский и Шульгин – надеялись, что им удастся, не требуя создания министерства, непосредственно ответственного перед народными представителями, убедить царя назначить председателем Совета министров человека пусть консервативного, но не так враждебного, как Горемыкин, к самому факту существования Думы. Царь согласился на учреждение во всех министерствах, имеющих отношение к ведению войны, «особых совещаний» по вопросам обороны, транспорта, топлива и продовольствия. В эти совещания предполагалось включить представителей думского большинства, Госсовета, Союзов земств, городов и кооперативов. Тот факт, что эти совещания создавались по инициативе Думы, казалось, свидетельствовал о проявившейся у царя готовности управлять страной в соответствии с пожеланиями Думы.

23 августа царь, как Верховный главнокомандующий, отправился в Ставку. Три дня спустя, 26 августа, на заседании Думы «Прогрессивный блок» провозгласил свою программу. На следующий вечер министры, наиболее расположенные к сотрудничеству с Думой – Харитонов, князь Щербатов и Хвостов, а также князь Шаховской, ставленник Распутина, – обсудили эту программу с вождями блока.

Эта попытка заставить царя сотрудничать с Думой и создать правительство, свободное от влияния Распутина, имела колоссальное значение для судьбы российской монархии. Именно поэтому я думаю, что вместо собственных воспоминаний об этом эпизоде следует привести несколько выдержек из заметок, которые Милюков вел во время совещаний блока. Эти заметки были много лет спустя опубликованы в «Красном архиве», и Милюков в письменном виде засвидетельствовал их точность.