– У меня с Пастором давние счеты. Убил он кое-кого, очень мне близкого. Жених у меня был, а у Пастора на меня свои виды были. В общем, история стара, как мир. Завалил Пастор его, а представил все, как будто это на него напали, а он защищался. Брехня, конечно, все это была. Достать я тогда его не смогла, весь бункер за него был. Вот я однажды собрала, что смогла, и свинтила из бункера. Стала жить в развалинах. Пастор хорошо меня подготовил. С горем пополам выжила. Плюс еще все их схроны знала, склады разные. Меня поначалу искали, а потом бросили. Думали, наверное, что погибла одна на поверхности. Только хрен им. Так что у меня в этом походе и свой резон есть.

– Ясно, – сказал Зорин.

– Ну, а ты что расскажешь? – спросила Таня. – А то уже выдвигаться надо.

Он помолчал, собираясь с мыслями.

– Пастор и его люди планируют реактор под себя подмять.

Таня кивнула.

– Еще бы, такой лакомый кусочек. Сколько их там?

Дмитрий усмехнулся.

– Ну, ты их всех перечислила. Вся твоя группа.

– Это только первые ласточки. Они должны вызвать больший отряд.

– Да, – припомнил Зорин, – Пастор что-то говорил об этом. Честно говоря, у меня сложилось впечатление, что сюда вообще планируется массовый переезд.

Татьяна опять кивнула.

– По идее, так и должно быть. Еще при мне в бункере с ресурсами все печально становилось. Видимо, даже у стратегических запасов родной армии есть конец. С местными уже договорились?

– Полковник сначала не в восторге от их предложения был, сопротивлялся. Потом Пастор пристрелил кое-кого из них. Теперь, я думаю, договорятся.

– Значит, времени мало.

Они, пригнувшись, пошли вдоль стены к выходу наверх. Охранников им на пути не попадалось. То ли тут всегда так было, то ли Галиахманов приказал всем покинуть здание, пока взрослые дяди до конца не решат свои проблемы. Выйдя из подвала, они стали взбираться по лестнице. Дмитрий сжимал автомат, начиная понимать, что сейчас ему придется стрелять в своих, хоть и бывших, товарищей. И стрелять не просто так, для запугивания, а убивать. Если, конечно, он сам хочет выжить в этой мясорубке. Руки задрожали, накатила слабость. У Зорина начинался мандраж. Это заметила Татьяна.

– Успокойся, – приказала она шепотом. Дмитрий кивнул, пытаясь утихомирить волнение.

– Так, мужики, слушайте меня, – инструктировала друзей девушка, – я их всех прекрасно знаю. Это очень опасные, натренированные, хладнокровные убийцы. Справиться с ними будет ой как непросто. Остается рассчитывать на фактор внезапности. План такой. Открываем дверь и кидаем гранаты. Потом заходим и добиваем тех, кто в живых останется. Не мешкая. Без жалости. Если дадим хоть одному из них, любому, даже раненому, хоть один шанс – погибнем.

Зорин поразился, с каким спокойствием это было сказано. Но в душе он понимал, что по-другому нельзя. Против команды Пастора в открытом столкновении у них не было ни единого шанса. И все же что-то мешало ему принять этот жестокий, но простой и эффективный план.

– Стой, – сказал он, – так нельзя.