Оливия пожала плечами. Алиса самодовольно улыбнулась:

— Как знать. Если сегодня что-нибудь сорвется, тогда…

— Ничего не сорвется, — оборвала ее Камилла.

— Я буду играть свою роль, — сказала Алиса. — Вы можете на меня рассчитывать. Но когда вступит одна из вас?

— Только мы обе! И, пожалуйста, без фокусов.

Они выпили по чашечке кофе, затем достали сантиметр. Маленький угловой столик, мимо которого надо было проходить к дивану и креслам, был ровно в 6 футах 5 дюймах от роскошного белого ковра перед камином.

— Кондиционер лучше выключить, — посоветовала Оливия. — Пусть у нас будет живой огонь.

Они вытащили из коробки эту безобразную пушку, зарядили ее.

Под домом был чулан, где хранились дрова. Спустившись туда, они отмерили 6 футов 5 дюймов, навели оружие на дверь и выстрелили. Отдача была такой сильной, что обрез вылетел из рук. Дверь вся растрескалась, краска с нее обсыпалась, торчали щепки. Пули глубоко не пробили дверь, но изуродована она была отменно. А если вместо краски будет кожа человека?

Очень хорошо!

Теперь оружие надо было перезарядить и спрятать за диван, откуда его можно будет с легкостью извлечь. Камилла, которая лучше двух других девушек справлялась с тяжелой физической работой, принесла из кладовки дров и развела в камине огонь.

Постепенно тела их разгорячились, покрылись потом.

Нужно было хорошенько отмыться в горячей ванне. Утопленная в полу ванна стояла так, что зеркал на стенах не было видно из нее. Если бы они были на уровне глаз, это только подзадорило бы Алису. И без того, стоило Камилле чуть задуматься, как Алиса тут же начинала приставать к ним со своими пакостями.

Все три девушки были вместе. Пора было обговорить детали.

— Для него очень важны зрительные впечатления, — говорила Оливия Алисе. — Надо выглядеть самой что ни на есть дешевкой. Выставляйся смелее, предлагай ему свое тело, он это любит. Если будешь делать все правильно, он очень скоро потеряет голову, так что и тебе трогать его не придется. Может, и придется, только в последние несколько секунд перед…

Пока Оливия рассказывала, рука Алисы скользнула под вспененную воду и потянулась к бедрам. Камилла отпихнула ее.

— Это все, что ты знаешь, Оливия, — недобро сказала Алиса. — Ты считаешь, что это ему все нравится, потому как ты делала это. — Она хихикнула. — А ты только хватала его и щупала, ясно? Только хватала и щупала, ты ведь больше ничего не умеешь, а, Оливия?

— Я надевала перчатку, — возразила Оливия.

— А я не стану, — усмехаясь, говорила Алиса. — Не будет никаких перчаток сегодня, а то он что-нибудь заподозрит, а, Оливия? Со мной у него будет все не так — кожа к коже, плоть к плоти. И уж потрогаю и подержу его по-всякому, но не по-твоему, никаких смазываний, вся влажность будет естественной. Голые пальцы его и мои. Много будет интересного, можете спорить потом. Будет чем заняться и пальцам, и губам, и языку. Будет и проникновение. Глубоко-глубоко. — Улыбка Оливии стала еще жестче. — У женщины, Оливия, приготовлены три входа. Ты знаешь это, но ты всегда отгоняла от себя эту мысль, так? А мне это подойдет. Я уже все обдумала и попробую все. Ты знаешь, каковы мужчины на вкус, Оливия? Не знаешь, конечно! И я еще не знаю, но буду знать. А почему бы тебе не посидеть рядышком, пока я буду ему?… Мне будет не до тебя, но, стоя рядом, ты сможешь почувствовать то же, что буду чувствовать я. И сможешь научиться кое-чему. И, может быть, тебе это понравится? Почему бы тебе и Камилле не подойти ближе, когда я буду…

И она изложила все немыслимые безобразные непристойности, которыми собиралась заняться с Романом, сделать Роману, добиться от Романа. Она говорила и говорила, пока Камилла и Оливия в безмолвном ужасе не скрылись в самых дальних и темных уголках расчлененного сознания. И они не возвращались оттуда, пока Алиса не заснула, распластавшись обнаженной на огромной кровати. Они ощущали ее удовлетворение и понимали ее «преимущества» в похоти и бесстыдстве. Они ничего не напоминали и не говорили ей. Для этих трех женщин, деливших одно красивое тело на всех, очень важна была внутренняя гармония и равновесие.