— Значит, и курить теперь можно только за деньги? — подпирала горло злоба.

— Так полагается! Погаси сигарету или проваливай в бар…

— В баре нет мест… Я жду очереди, — сипло сказал Хэнк.

— Ты мне надоел, парень! Дождись свободного места и тогда пей, трахайся, кури чего хочешь. А сейчас брось сигарету, иначе я тебе шею сломаю…

— Пошел ты к чертовой матери! Ты разговариваешь с офицером, вонючий бык!

Полицейский засмеялся и отступил на шаг. Он был немного постарше Хэнка, лет тридцати. Но уже выпита за эти трудные полицейские годочки в курортном городе наливная цистерна пива «будвайзер», съедены стада свиных отбивных, контейнеры гамбургеров с сыром вылетели в сортир, жареная картошка высилась за его толстой жопой Аппалачскими горами! Этот капитал жратвы, вложенный копом в радость безбедной жизни, дал отличный процент — проросли по загривку, по бокам, по бочечно-круглой спине, на необъятной заднице горы здорового светлого сала. У копа была простецкая деревенская морда с курносым пятачком, усеянным симпатичными веснушками.

— На пол… — скомандовал он.

— Что-о? — заорал Хэнк…

И в тот же миг коп ударил его ногой в пах. Господи ты Боже мой, какая мука!

Хэнк обезумел от боли и страха, его охватил ужас, и это было непонятнее всего. Несколько лет подряд он взлетал на своей «вертушке», ясно понимая, что его через час могут разорвать зенитной ракетой, застрелить, сжечь в воздухе. Но не боялся.

А тут его охватил панический ужас бессилия перед страшной и безнаказанной силой — гораздо хуже, чем было в плену, когда его пытал вьетконговский контрразведчик Вонг.

Мир падал ему на голову, расшибая череп своими обломками. Ан нет — это коп ударил его, скрючившегося на корточках, кулаком по темени.

Вокруг уже собиралась толпа, она возбужденно и одобрительно гудела. Хэнк упал на пол, и его вырвало на мраморную плиту.

— Он совсем пьяный… — сказал кто-то из толпы сочувственно.

— Или «травки» накурился крепко… — добавил другой размыслительно.

А еще один заметил:

— Смотри — парень с представлениями… Весь грязный, как чушка, а в лайковых перчатках…

— Руки за спину! — крикнул коп, и Хэнк, не глядя, слышал бряканье «браслетов» в его руках.

Животный ужас, невероятное страдание охватили Хэнка — это было сумасшествие, но он точно знал, что коп, надевая наручники, оторвет ему сейчас протез вместе с воспаленной культей.

Ну-ну-ну! Он вспомнил побежденных в собачьих боях псов, которых развозили еще теплыми по харчевням.