Аврора имела следующее вооружение: восемь орудий 152-мм калибра, 24 орудия 75-мм, восемь орудий 37-мм и два орудия 63-мм калибра, кроме того, предусматривалось три торпедных аппарата.

Броневая защита включала палубу толщиной 51 мм, выполненную в виде панциря черепахи, с 76-миллиметровыми скосами. Бортовой брони Аврора не имела, и машинное и котельное отделения были защищены с бортов только угольными ямами. Такие корабли, прикрытые от снарядов противника только сверху, получили в то время название «прикрытых» или «защищенных».

Подводная часть корпуса с наружной стороны была обшита тиком (очень твердым деревом) и тонкой листовой медью. Медная обшивка должна была уменьшить обрастание корпуса в морской воде, деревянная — амортизировать удары при касании корпусом грунта, а главное — предотвращать электрокоррозию, возникающую в результате контакта меди со сталью в морской воде.

Обитаемость крейсера была обеспечена так, как было принято на кораблях того времени: матросы жили в так называемых «жилых палубах» с явно недостаточной вентиляцией, не говоря уже о кондиционировании воздуха. По меткому выражению одного матроса, на военных кораблях «для каких-нибудь 30 человек офицеров отводилась целая половина корабля, ее загромождали каютами, а они во время боя только увеличивали собою пожары; а в другую половину корабля... были втиснуты не только до 900 человек матросов (на Авроре число офицеров и матросов было меньше: соответственно 20 и 550 человек. — С. 5.), но и артиллерия, и подъемники».

Как и на всех кораблях того времени, на Авроре применяли единственный вид топлива — уголь, и поэтому самые тяжелые условия труда были в котельном и машинном отделениях. Каждую из трех машин обслуживали 18 человек, каждый из 24 котлов — четыре кочегара. Изматывающий физический труд, тяжелый воздух, насыщенный угольной пылью, несмотря на вентиляторы, жара (температура у паровых котлов достигала 70°) — все это делало жизнь машинистов и кочегаров, особенно при плавании в тропиках, невыносимой, почти такой же, как у каторжников на галерах. Профессор П. К. Худяков в своей книге «Путь к Цусиме» так описывает условия работы машинной команды на русских кораблях в тропиках [53]: «От постоянного пота почти вся команда, мывшая себя соленой водой, болела тропической сыпью, нарывами. Даже вдувная и выдувная вентиляция, производимая электрическими ветрогонами, делала пребывание «в машинах» возможным только для команды и механиков. Заметное действие вентилятора было ощутимо только вблизи него, а немного в сторону от него, казалось, стоит все та же удушливая неподвижная атмосфера ... С кочегарами случались нередко тепловые удары. Человека машинной команды, попавшего «наверх», сразу можно было узнать, его выдавало бледное, бескровное лицо...»

Строили Аврору долго — почти шесть лет, и обошлась она в сумму более 5,5 млн. руб. Но за шесть лет, пока строили крейсер, многое изменилось в военном кораблестроении стран — возможных противников России: возросла боеспособность корабельной артиллерии, увеличилась скорость кораблей, усилилась броневая защита.

Радикально изменилась политическая обстановка: теперь непосредственную угрозу для России представляла не Англия, а Япония, которая, заключив в 1902 г. союз с Англией, начала энергично готовиться к войне с Россией.

В ночь на 27 января (7 февраля) 1904 г. японские корабли атаковали русскую эскадру, стоявшую на внешнем рейде Порт-Артура, а на следующий день напали на русские корабли Варяг и Кореец в корейском порту Чемульпо. Началась русско-японская война, и царское правительство приняло решение перебросить с западных границ на восточную все подходящие корабли. В октябре 1904 г. Аврора в составе Второй Тихоокеанской эскадры отправилась из Либавы на Дальний Восток — долгий и многотрудный путь длиной свыше 18 000 миль.

О качестве снаряженных в экспедицию кораблей очень хорошо написал в частном письме командир одного из отрядов эскадры Добровольский: «Ни одно судно прилично не оборудовано, все сделано кое-как, на живую нитку, долговечность сооружений рассчитана главным образом на то, чтобы миновать благополучно день сдачи, а затем, как только началась настоящая работа, сейчас же начинается и ремонт, самый настоящий «большой ремонт». Смешно сказать, наш отряд уже два месяца в пути, а машины наших крейсеров все еще не могут развить и половины той скорости, которая для них была обязательна, на бумаге, конечно».

Посылать слабобронированную Аврору для боевых действий против мощных японских кораблей — значило обрекать корабль на гибель.

Настроение экипажа Авроры хорошо выразил механик А. М. Плешков, который в своем дневнике писал: «Мое личное желание — не ехать на Авроре. Это значило бы идти под верный расстрел: брони на ней нет никакой; машины и котлы защищаются только углем по бортам; артиллерия слабая — пулеметы и пушки в 1,5 и 3 дюйма; а 6-дюймовые наши пушки (их восемь) стреляли в последний раз, кажется, в прошлом столетии; а теперь на них не было даже и холостых выстрелов».

Командовал Авророй капитан I ранга Е. Р. Егорьев, опытный, храбрый, инициативный морской офицер. Во время перехода эскадры на восток он сделал многое, чтобы хоть в какой-то степени подготовить Аврору к встрече с грозными силами противника.

На кораблях эскадры была исключительно слабая противопожарная защита: много деревянной мебели, обшивки. Достаточно было одного удачного попадания из орудий противника, чтобы такой корабль вспыхнул. Е. Р. Егорьев приказал жизненные части корабля, а также трубопроводы и паропроводы покрыть всеми подручными средствами: запасными стальными деталями, якорными цепями и т. д., чтобы на случай попадания вражеского снаряда защитить наиболее ответственные части корабля и самые уязвимые конструкции от осколков и распространения пламени. Противопожарная защита была выполнена настолько удачно, что командующий эскадрой вице-адмирал З. П. Рожественский во время похода издал приказ, обязывавший всех старших офицеров и артиллеристов осмотреть Аврору, чтобы перенять положительный опыт.

Но, с другой стороны, Е. Р. Егорьев был человеком своего времени. Положение «нижних чинов» на Авроре было таким же тягостным и безрадостным, как на любом корабле царского флота.

А. М. Плешков, впервые попав на Аврору, писал: «Раньше много слыхал о молодцеватости матросов, но здесь был поражен арестантским видом команды, одеты почти всегда страшно грязно; лица бледные, одутловатые, ...работают минимум с 5 ч утра до 8 ч вечера; праздники мало отличаются от будней».