Всегда интересовавшийся едой, в 1996 году он стал закулисным владельцем ресторана Casa Blanca в Маспете. Ужиная там часто (легким обедом была лингвиния с соленым перцем) и наиболее открыто демонстрируя свою значимость, он не стеснялся ломать хлебные палочки и наслаждаться огромными тарелками телятины и пасты с капо и солдатами. Поскольку ресторан, официально принадлежавший солдату Луису Рестиво, был общественным местом, обвинителям было бы трудно доказать, что это была тусовка мафии, где обсуждалась преступная деятельность.
Casa Blanca была контрастом между «синими воротничками» и вульгарными ночными заведениями Манхэттена, которые часто посещал его бывший сосед Джон Готти. Ресторан располагался на унылой коммерческой улице рядом с магазином автозапчастей Pep Boys, что свидетельствовало об ориентации Массино на внешние районы города. В псевдо-арт-деко помещении, освещенном яркими неоновыми огнями, на восемьдесят посетителей самым заметным мотивом было преклонение перед классическим фильмом 1942 года «Касабланка». Над входом в бистро возвышалась статуя Хэмфри Богарта в белом пиджаке в натуральную величину, а все стены были увешаны постерами к фильму и фотографиями его актеров. На двери мужского туалета висела фотография Богарта, а на двери женского туалета — Ингрид Бергман, исполнительницы главной роли в фильме. В меню были представлены блюда сицилийской и южно-итальянской кухни, в том числе пицца «Bogey Special», приготовленная в печи, и пицца «Here"s Looking at You, Kid», запечатлевшая знаменитый фрагмент диалога Богарта.
Ресторан был обязательным местом питания для мафиози Массино, и его успех позволял ему отстегивать от выручки 750 долларов в неделю. Чтобы оставаться в фаворе у Массино, солдаты и соратники просили проводить вечеринки в прилегающем к ресторану зале общественного питания. «Это место босса. Зачем отдавать свои деньги кому-то еще?» — настойчиво советовал капо Ричард Кантарелла членам своей команды, когда они планировали светские мероприятия.
Очевидно, что Массино выиграл первые стычки с подразделением ФБР C-10 «Бонанно», которое даже не знало о смене названия «Боргаты». Анализируя кампанию в 1998 году вместе с другими агентами, начальник отдела Джек Стабинг подсчитал, что за пять лет «Ухо» возродил семью с помощью стандартных мафиозных рэкетов и открыл новые рубежи на бурно развивающемся в 1990-х годах фондовом рынке. По данным разведки, некоторые из капо Массино были пионерами мафии в коррумпировании брокерских фирм, в основном путем ростовщичества среди высокооплачиваемых сотрудников, оказавшихся в затруднительном финансовом положении. «Они берут жертву на крючок и используют ее таланты в махинациях и других схемах, — сказал Стабинг новому агенту отдела Норе Конли. — Они становятся сильнее, а не слабее».
Стабинг испробовал все возможные приемы, чтобы взломать оборону Массино. В поисках нестандартного подхода Стабинг подал идею Кевину Доновану, агенту, отвечавшему за весь отдел по борьбе с организованной преступностью в Нью-Йорке. Он хотел привлечь бухгалтеров-криминалистов — агентов, используемых в делах о «белых воротничках» и мошенничестве с акциями, которых бюро никогда не считало особенно полезными для начала расследований мафии. Вместо того чтобы «встретиться с ним лоб в лоб», Стабинг решил, что бухгалтеры могут добраться до Массино с помощью флангового маневра: тщательно изучить записи подчиненных Массино и Витале, которые добывали для них деньги. План Стабинга состоял в том, чтобы выявить сообщников и других лиц, подозреваемых в организации схем отмывания денег семьи, или тех, кто сам стал жертвой вымогательства. Все они были потенциально слабыми звеньями и могли опасаться длительных тюремных сроков, если их поймают на финансовых преступлениях. Небольшое давление со стороны угрозы обвинения в уклонении от уплаты налогов или РИКО могло бы убедить этих добытчиков денег и жертв сотрудничать, носить провода и позволять прослушивать свои телефоны в поисках улик против Массино и его топ-менеджеров. Это была дальняя авантюра — выстраивать дело методично, дюйм за дюймом, прослеживая, как награбленное перетекает к Джо и Сэлу.
«Невозможно изменить записи в банковской системе, — сказал Стабинг Доновану. — Если бы у нас был человек, который знает, что искать, куда уходят деньги и как они туда попадают, мы могли бы раскрыть империю Массино».
Стабинг знал, что обычные агенты мафии не обучены расшифровке финансовых документов, и рассчитывал, что относительно новый вид бухгалтеров-криминалистов сможет повторить для его отряда те успехи, которых они добились в расследовании хищений и мошенничества. «Умники могут лгать и мошенничать, но банковские записи не меняются», — подчеркнул Стабинг Доновану.
Стабинг получил подкрепление — двух молодых агентов, которые были тирольцами, когда дело касалось преследования деспотов Козы Ностра, но при этом являлись дипломированными бухгалтерами. Первым был Джеффри Саллет, жизнерадостный двадцатидевятилетний парень с фотографической памятью на детали, который проработал в бюро менее двух лет, прежде чем в середине 1998 года погрузился в расследование дела Массино. Выросший в пригороде Бостона, Саллет вдохновился идеей стать «человеком из G» благодаря захватывающим рассказам своего дяди о его приключениях в качестве следователя Министерства финансов.
Следующей на борту в марте 1999 года появилась черноволосая Кимберли Маккэффри, ростом едва ли пять футов, но неутомимая в свои двадцать шесть лет, с годичным опытом работы агентом. Обладательница медали на юношеских Олимпийских играх, она получила стипендию для занятий гимнастикой в университете Таузенд в Мэриленде. Когда она присоединилась к отряду Бонанно, ее знания о мафии ограничивались тем, что, будучи подростком в северном Нью-Джерси, она читала о карьере Джона Готти и его способности выбивать приговоры. «Я не могла понять, почему он был на улице, а не в тюрьме, — позже рассказывала она друзьям. — Это натолкнуло меня на мысль, что когда-нибудь я буду использовать свои навыки в борьбе с мафией».
Стабинг быстро понравился двум своим агентам-криминалистам и доложил Доновану: «Они могут посмотреть на коробку с чеками и записями и мгновенно распознать схемы отмывания и уклонения от налогов. Этого не может сделать никто из нас».
Через Ист-Ривер от штаб-квартиры ФБР, где два бухгалтера трудились над созданием бумажного следа, ведущего к Массино, более традиционные полицейские усилия были направлены на «Старика», консильери Энтони Сперо. Не имея отношения к генеральному плану Стабинга, полиция и федеральное Управление по борьбе с наркотиками (УБН) в Бруклине в 1999 году предъявили Сперо трехлетнее обвинение в убийстве и рэкете. Проблемы советника возникли из-за хронического недостатка мафии — связей с наркодилерами.
Сперо долгое время действовал в итало-американском районе южного Бруклина, на пересечении Бат-Бич и Бенсонхерст, где под прикрытием управлял автосервисом Big Apple. Он был известен в районе тем, что умел ухаживать за голубиными стаями с крыши и наживался на повальном увлечении джокер-покером, производя и распространяя нелегальные азартные видеоигры в Бруклине и Квинсе. Из уважения к лояльности Сперо, его опыту и возрасту Массино сделал для него исключение из запрета на социальные клубы, позволив ему содержать рядом со своей ливрейной компанией социальный клуб «Вест-Энд». Банда молодых подражателей «Парней с Бат-авеню», поклонников легендарного Сперо, сделала клуб своим вторым домом, выполняя задания — грабежи, нападения и убийства — по приказу приспешников консильери, но никогда напрямую от него. Жертвой одного из убийств стал наркоман, совершивший ошибку, ограбив дом дочери Сперо.
Глубоко погрузившись в торговлю наркотиками, начиная с продажи килограммов и заканчивая развозом по улицам пакетиков кокаина «дайм» (10 долларов), девятнадцать Bath Avenue Boys были пойманы полицией и Управлением по борьбе с наркотиками. Бандитская шайка, парни использовали паяльные лампы и бейсбольные биты, чтобы наказать любого, кто был заподозрен в обмане. Оказавшись под стражей, многие из крутых парней разболтали все, что только можно, обвинив Сперо и его главного раздатчика заказов Джозефа «Джей Би». Бенанти, ставшего человеком с большой буквы. Десятилетием ранее, когда агент ФБР Уильям Вандерлэнд пообещал Сперо, никогда не отбывавшему длительный тюремный срок, что он его достанет, мафиози-ветеран ответил: «Я справлюсь». Выслушав в 2001 году обвинительный приговор по делу о руководстве предприятием РИКО, Сперо покраснел от невообразимой новости о пожизненном заключении в возрасте семидесяти двух лет — приговоре, основанном исключительно на косвенных уликах, без прямых показаний о том, что он конкретно отдал приказ о совершении какого-либо преступления.
Впоследствии Джеймс Уолден, ведущий федеральный прокурор на процессе Сперо, признал, что следователи «искали и надеялись найти улики, чтобы запутать Массино», но так и не смогли найти против него ни клочка. «Другие семьи находились в массовом замешательстве, но все выглядело так, будто Массино укрепил свою внутреннюю структуру», — сказал Уолден.
Трудности Сперо усилили страх Массино перед тем, что его могут выдать за болтуна, подслушанного от осведомителя или по телефону. Раньше он чувствовал себя в безопасности во время прогулок по улицам и тихих бесед с Витале и горсткой капо в Каса-Бланка. Перед началом суда над Сперо в 2001 году он усилил бдительность, покинув страну для сверхчувствительных бесед с доверенными капо. Он назначал их временно исполнять обязанности консильери, входя в группу — свою версию исполнительного комитета. Массино был уверен, что американские правоохранители не смогут преследовать его за границей. В спокойной обстановке, вдали от угрозы слежки, он обучал своих военачальников их новым обязанностям. Мафиози обычно сопровождали их жены — эта уловка помогала маскировать экскурсии под невинный туристический отдых. Капо Фрэнк Коппа, который до этого щедро одаривал своего крестного отца драгоценностями и шубой, взял на себя все расходы по поездке во Францию и Монте-Карло с Массино и их женами. В Париже Массино ответил взаимностью, подарив Коппа четки.
Другой капо, которого в семье считали действующим консильери, Энтони Грациано отправился вместе со своей женой Ронни и Массино в Мексику. Известный как «Ти Джи», Грациано, которому было около шестидесяти лет, был дойной коровой для администрации; он возглавлял банду на Статен-Айленде и в Бруклине, которая активно распространяла кокаин; вел ростовщический бизнес с 500 000 долларов на улицах; и управлял огромным запасом нелегальных видеозаписей Joker Poker. Банда Ти Джи была известна своей жестокостью: он прижигал жертв зажигалками и таскал неплатежеспособного клиента ростовщика за петлю на шее. Расширив свой кругозор, Грациано открыл во Флориде котельную, чтобы воспользоваться экономическим подъемом 1990-х годов, занимаясь мошенничеством с акциями и телемаркетингом. Вернувшись из Мексики после уединения со своим крестным отцом, ностальгирующий Грациано оклеил стены своей игровой комнаты на Статен-Айленде фотографиями улыбающихся пар Массино и Грациано, совершающих турне по Мексике. Снимки были размещены рядом с его драгоценной коллекцией чучел животных.
Записи самолетов и видеозаписи прибытия Массино и Грациано в международный аэропорт Ньюарк Либерти из Мексики подтвердили для ФБР уютные отношения между Массино и Грациано. Агенты подозревали, что Грациано был повышен в должности, чтобы заменить Сперо, и что во время заграничных поездок он проходил инструктаж по своим новым обязанностям. Они также заметили, как Грациано выходил вместе с Массино из кабинета врача, лечившего Массино от диабета, — еще одно место, где эти двое могли чувствовать себя в безопасности, чтобы проанализировать совместные мафиозные предприятия.
Узнав от информатора, что по меньшей мере три сообщника Грациано доставят ему рождественские «подарки», агенты получили ордер на обыск при выходе из ресторана Bistro на Статен-Айленде в декабре 2001 года. Пренебрегая указом Массино о вежливости, Грациано набросился на агентов, Джозефа Бонаволонту (сына отставного руководителя ФБР по расследованию мафиозных преступлений Джулса Бонаволонты) и Грегори Массу: «Какого хрена вы меня беспокоите? Почему вы не ищете бен Ладена?». Вместо того чтобы спорить с разгневанным гангстером, агенты конфисковали в качестве возможного доказательства незаконных выплат более 5 000 долларов, упакованных в объемистый конверт, на котором было написано «Buono Natale» [sic] («Счастливого Рождества» по-итальянски). Еще 1292 доллара были найдены в его карманах. Сообщив Витале о преследовании, Ти-Джи с облегчением отметил, что у него не было еще двадцати пяти конвертов с тысячами долларов от солдат и соратников.
Массино настолько уважал Грациано, что готов был защитить его, убив бывшего союзника и очень уважаемого капо, Джерландо «Джорджа из Канады» Сциаскиа. Сциаскиа сыграл важную роль в уничтожении Массино трех соперничающих капо в 1981 году и поддержал его приход к власти в семье, когда тот вышел из тюрьмы десять лет спустя. Богатый международный торговец героином сицилийского происхождения, Сциаскиа действовал в США и Канаде и возглавлял монреальскую банду семьи. После того как в Бруклине его оправдали по федеральному обвинению в сговоре с Джином Готти из «Гамбино» в сделке с наркотиками, Сциаскиа вернулся в Канаду, но вскоре был депортирован как нежелательный иностранец. В 1997 году ему разрешили въехать в Америку, и он поселился в фешенебельной квартире в манхэттенском Ист-Сайде, оставаясь междугородним менеджером монреальской группировки и продолжая курировать сделки с наркотиками.
Очевидно, что Массино доверял ему, и он был включен в комитет, чтобы взять на себя часть обязанностей консильери Энтони Сперо, от которых ему пришлось отказаться после предъявления обвинения. Работая с Грациано, Сциаскиа стал беспокоиться, что Ти-Джи ненадежен и часто прибегает к собственным запасам кокаина. «Каждый раз, когда я вижу этого парня, он под кайфом», — жаловался Сциаскиа, призывая Сэла Витале доложить о ситуации Массино. Клянясь «глазами моих детей», Грациано отрицал перед Массино, что нюхал кокаин, настаивая на том, что единственным наркотиком, который он принимал, было «лекарство от желудка».