Глава 13

Катер, на котором плыли путешественники, был почти в два раза больше обычных транспортных судов. Он поднимал нешуточные волны, пролетая мимо небольших островов то тут, то там разбросанных в океане. Акаст сидел на носу судна и вглядывался в лица плывущих вместе с ним людей. В очередной раз смерив каждого из путешественников холодным взглядом, он остановил его на Комде.

Женщина сидела у самого борта и, свесившись вниз, ловила рукой брызги. «Она совсем не изменилась, — думал он, — только теперь ведет себя как чужая». Слуга, который управлял катером, вытянул вперед руку, указывая на что-то. Путешественники поняли, о чем он хотел предупредить правителя Лаггании. Там появился остров, который отличался от всех виденных ими ранее. На нем не было белых песчаных пляжей и буйной, покрывающей все растительности. Прямо из воды высоко в небо поднимались черные, изрезанные ветрами скалы. «Как мы будем подниматься на такую высоту?» — подумал Озби. Но им не пришлось этого делать. Корабль скользнул в грот, который был расположен у основания скалы.

Катер медленно двигался в каменном лабиринте заполненных водой каналов. Когда проход стал таким узким, что судно уже не могло плыть дальше, слуга спустил деревянный трап, и пассажиры высадились на причал. Их встречала группа людей, держащих в руках трубки, излучающие мягкий, неяркий свет. Озби догадался, что это старейшины.

Но среди них были люди не только пожилого возраста. Очевидно, принадлежность к этому статусу определялась другими признаками. Все встречающие склонились в поклоне перед правителем, а после его молчаливого кивка повернулись в сторону гостей.

— Просим вас последовать за нами. Старейшина Диксоний пребывает в ожидании.

Комда пошла вперед. Казалось, она легко ориентируется в узких скальных туннелях в тусклом свете, излучаемом трубками. Через некоторое время, которое было трудно определить в таком темном, лишенном солнечного света месте, путешественники достигли обширного зала. Видимо, он находился в верхней части скалы, потому что здесь было светло. Лучи солнца, пробиваясь сквозь трещины в породе, расчерчивали комнату загадочными узорами.

Посередине комнаты стоял старец. Его голова и борода были белого цвета. Кожа от долгого пребывания в темноте приобрела сероватый оттенок. Но все это отходило на задний план, стоило только взглянуть ему в глаза. Они сияли таким нежно-голубым цветом, каким бывает только небо ранним утром. Но и это, пожалуй, оказалось не самым главным. В его глазах светилась такая доброта, мягкость и беззащитность, что люди, видевшие Диксония первый раз, потом долго еще находились под впечатлением от этой встречи.

— Комда, — тихим, но уверенным голосом произнес он, — что привело тебя на нашу планету? Мне казалось, ты не захочешь посетить нас еще раз.

— Я ищу здесь следы, оставленные злом. Быть может, вам известно о чем-то, что на первый взгляд показалось не заслуживающим внимания, но мыслями вы продолжаете возвращаться к нему?

Старик провел рукой по лицу, словно снимая паутину и произнес:

— Недавно на нашу планету приземлился потерпевший крушение корабль. Пилот был еще жив, и мы приложили все силы, чтобы вылечить его. У нас ничего не вышло. Вернее, мы вылечили его тело, но душа так и осталась больной. Лекари говорят, что он до сих пор кричит и задыхается, когда над морем опускается солнце. Он не говорит и никого не узнает. Я пробовал побеседовать с ним. Он сидит и смотрит на меня, но его глаза пусты.

— Почему это кажется тебе странным? Бывают разные болезни.

— Ты права. Но позволь показать тебе еще кое-что.

Старик поманил ее в соседнюю комнату. Сопровождающие их старейшины вместе с Акастом остались стоять на месте. Комда следом за Диксонием шагнула в комнату и вдруг резко остановилась на пороге. Озби и Энди, поспешившие заглянуть через ее плечо, увидели, что все стены покрыты рисунками.

— Глаз, расположенный в звезде. Кажется, это то, что мы искали, — тихо проговорил Озби, продолжая рассматривать изображения.

Комда повернулась к старику и тихо спросила: