Закрыв глаза, он попытался сосредоточиться.

Мальцев очнулся от удара спиной и затылком о пол. Бросив тело в центре расчищенной площадки, духи втянули руки-щупальца и отплыли от рисунка в сторону, дальнейшее их не интересовало.

Переборов головную боль и не открывая глаз, парень незаметно провел инвентаризацию конечностей. Всё на месте, ран и повреждений нет – это радует, но как он тут оказался? Черт! Надо заканчивать с обмороками. Прямо как институтская девица, хлоп и ручки сложил. Последнее, что он запомнил перед провалом в памяти – это как он сидит у костра.

Вот он протягивает руку к сухой ветке, намереваясь подкинуть её в костер. Чувство чужого присутствия, рука автоматически тянется к ножу – мечи слишком далеко, не успеть. Всё, дальше картинка обрывается.

Мля! Как же холодно! Мальцев осторожно присел, руки в локтях сильно саднили, словно от обморожения, но следов нет. Как нет ни оружия, ни амулетов. Это чертовски плохой знак, капитан очевидность. Так, а что это за балахоны? В свете ночного светила вокруг площадки, на которой он лежал, стояли какие-то люди в длиннополых темных плащах, по трое с каждой стороны. На головах глухие капюшоны, не дающие рассмотреть лица, прямо ку-клукс-клан какой-то. Несмотря на довольно сильный ветер, полы одеяний плащеносцев висели неподвижно, словно были не из материи.

Имея уже понятие о своих посредственных успехах в дипломатии, Федор решил подождать действий со стороны странных зрителей – несмотря на закрытые лица, он чувствовал, как за ним внимательно наблюдают.

В свете луны, вышедшей из-за туч, Мальцев увидел нечто, что разом разрушило все его идеи и планы, – носители балахонов висели в воздухе, по крайней мере, никакой опоры под ними не было видно. В животе что-то свело спазмом, Федор инстинктивно рванулся между ближайшими фигурами, намереваясь быстро и далеко бежать, неважно даже в какую сторону, главное подальше, но тут же отлетел обратно в центр площадки. Площадку словно огораживала невидимая упругая стена, которая отталкивала его каждый раз, как он приближался к краю. Метаясь по кругу, Мальцев понял, что опять вляпался во что-то дурно пахнущее, опять капризная фортуна сыграла с ним плохую шутку, отыгрываясь, видимо, за какие-то подарки в прошлом. Потратив силы на бесплодные попытки вырваться, парень наконец взял себя в руки и уселся в ожидании в центре площадки, так он мог среагировать на движение со всех сторон. Балахоны все так же висели в воздухе, плохая, так скажем, подделка под Копперфильда, не позитивная.

У Мальцева сложилось впечатление, что стражи отрабатывают давно устоявшийся безмолвный распорядок действий, и до бессмысленного метанья со стороны пленника им нет никакого дела, но всё равно подобравшись ждал момента реализовать свой самый эффективный приём.

– Молись своим богам, человек, пока есть время, и прекрати уже трепыхаться как рыба, ты привлекаешь внимание!

– … – Мальцев подскочил на добрый метр. Итическая сила! Как он не заметил этого? Кто это? В дальнем от него секторе площадки, подобрав под себя ноги, сидел высокий длинноволосый старик. Федор напрягся, на волне новой порции адреналина просчитывая дальнейшие свои действия, – зрачки старика отсвечивали зеленым, прямо как у ночных хищников.

– Сядь и утихни, своим топотом ты мешаешь мне думать. – Фигура сделала повелительный жест рукой, очень, кстати, естественный, и прикрыла глаза.

У старика – а старика ли – оказался удивительно молодой голос и не свойственная пожилым людям пластика. Осторожно подобравшись поближе, в свете лун Мальцев с непонятным внутренним негодованием опознал собеседника. Это был дроу, да и кто еще это мог быть – с длинными серебристо-белыми волосами, типичными ушами и пепельно-серой кожей. Отступив на шаг назад, этого потребовало взвывшее чувство самосохранения, парень отметил, что дроу, так же как и он, был освобожден от всех колюще-режущих приспособлений. Хотя, зная любовь этого племени ко всякому острому железу, обычно отравленному, с него бы сталось утаить парочку таковых в труднодоступных местах.

– Успокойся, человечек, я не собираюсь тебя убивать, – сморщив нос, недовольно прошипел дроу, снова открывая глаза. – Замри наконец и перестань так потеть вонючка, могу ведь и передумать.

– Ты и сам пахнешь не цветами, нашелся тут, парфюмер недоделанный! Нюх у него, видите ли, нежный. – Не выдержал Мальцев – сказались долгие недели молчания и это нервическое состояние, в другой момент он, может, и промолчал. К тому же Федор и сам был не в восторге от своего походного запаха, в пути приходилось постоянно обмазываться соком трав, отпугивающих вездесущих насекомых. Пахли травы отвратно, но это ещё не повод обзываться, не нравится – не нюхай! Радость от общения с живым существом как-то отошла на второй план, замещаясь растущим раздражением от незаслуженной грубости.

– Не знаю, кто такой парфюмер, но ты выбрал неправильный день для смерти, животное!

Срикошетив от ограждающего круга, Федор в последний миг успел напрячь мышцы пресса и сгруппироваться, но все равно удар дроу потряс его. Этот недоэльф каким-то способом словно размазался в воздухе, молнией преодолев разделяющие их метры, и нанес Мальцеву сокрушающий шквал ударов, часть из которых парень все-таки сумел заблокировать, но те, что прошли мимо защиты, отозвались категорично неприятными ощущениями.

Вторично врезавшись в ограждающий круг, парень прокатился по земле и, спружинив, замер в низкой стойке. Изнутри с горловым клёкотом вырвалась жаркая волна гнева на свою нерасторопность и, что самое важное, на его противника. Дроу бил насмерть, это было очевидно, каждый из ударов, не сумей Мальцев вовремя уклониться или сблокировать, гарантированно привел бы к смертельным повреждениям, даже сейчас места ударов пульсировали жгучей болью.

– Эй, мудило! Попробуй еще раз.

Замерев в удивлении, Дитерин медленно повернулся к оборванцу. Это дурно пахнущее животное изволило остаться в живых? Дивные дела творятся этой ночью. Человечек выдержал серию и комплек северной звезды! Серию, которую дроу десятилетиями отрабатывал до полного врастания в рефлексы, до мучительной боли в натруженных мышцах. Каждый удар этой системы был направлен на поражения строго определенной точки организма, не говоря уже о том, что нанесены они были с чудовищной скоростью заслуженного мастера боя, которая даже при неточном попадании должна была обеспечить серьезный травматический эффект.

Прыгнув, Дитерин нанес сумасшедшую серию ударов, закончившуюся рубящим сверху – на добивание.