Париж воображаемый много красивее Парижа реального. Факт. Для нашего человека Париж построили и населили писатели и кинематографисты. Эйфелева Башня, улица Старой Голубятни, Лувр, мушкетеры, капитан Фракасс, Мулен Руж и Фантомас — они-то и есть главные достопримечательности французской столицы. И осматривать их лучше всего в Сосновке, в дождь, на чердаке, под стук дождевых капель, лёжа на охапке душистого сена с томиком Дюма, Бальзака или Ремарка в руках. Вот то Париж, так Париж!

А Париж реальный… Город как город. Для утомленного человека (а два месяца турнира, перелёт и прочие сопутствующие обстоятельства утомляют изрядно) все красоты, всё очарование где-то за углом. Не здесь.

Во-первых, язык. Париж был под немцами с лета сорокового до лета сорок четвертого года. Но немецкий язык парижане отвергают напрочь. Спрашиваю их о том, о сём, ничего секретного не выпытываю, обычные вопросы туриста, — каменеют лицом и говорят них ферштейн. Ну, ладно, немцы оккупанты. Согласен. Понимаю. Но и английский французы не привечают, а ведь союзники и только союзники освободили Францию от гитлеровцев. Но андестенд, говорят французы.

Ничего, подумал я. Огляделся. Нашел человека соответствующей внешности — и спросил по-арабски: уважаемый, где здесь то-то и то-то?

Совсем другое дело!

И далее всё пошло гладко.

Араб-таксист, пожилой (к незнакомым пожилым людям следует обращаться «уважаемый», учил меня шейх Дахир Саид Джилани) повёз меня в отель. Я спросил его, где можно поменять доллары. А есть, есть хорошее место, вот прямо по пути!

И в самом деле, курс в арабском обменнике оказался куда приятнее, чем в аэропорту.

Отель мой таксист не одобрил. Дороговато, сказал. Что делать, ответил я, значит, отель послан во испытание. Будь доволен и будешь доволен.

Таксист проникся.

Отель и в самом деле был не из лучших, но не я выбирал. Выбирало посольство. Какой забронировало, такой забронировало. Мол, им владеет сочувствующий нашей стране человек.

Я только рад, что есть сочувствующие нашей стране владельцы отелей, но… Но, право же, хотелось, чтобы это сочувствие выражалось в скидке, а не в наценке. Нет, средства мне позволяют, но тут дело принципа.

На стойке портье сказал, что мне уже звонили четырежды. С утра. Я попросил перевести звонок в номер. Но у вас номер без телефона, сказал портье. Ну так дайте с телефоном. Это будет стоить…