Но ради меня никто икру метать не стал, а намеки на посиделки с водкой я не расслышал. Помимо прочего, пить водку при сорока градусах в тени нездорово. И потому я направляюсь в ресторан. Валюту не экономлю, нет нужды. Но наших посольских понимаю. Небольшие у наших сотрудников суточные. Прообедать джинсы — ведь дорого же?

Да. Но бытие определяет сознание, и потому перспектива пообедать за десять или даже двадцать долларов совершенно меня не смущает. С миллионом-то призовых.

И я пообедал. Потом немного поколесил по городу и на закате вернулся в посольство.

Никто меня не беспокоил.

Послушал на ночь «Грюндиг» — и уснул. На родной земле.

А посольство тем временем жило своей жизнью.

Утром на посольской машине меня отвезли в аэропорт. Сам посол меня не провожал. Занят, очень занят.

Я понимаю.

И вот я лечу над Средиземным морем. Оно меньше Атлантического океана, но всё равно огромное. Неохватное.

Поселиться где-нибудь на берегу? Нет у нас берега на Средиземном море. В Ливии? А что, Каддафи всерьез предложил, мол, живи! Орден даёт статус не только почетного капитана, он и почетное гражданство даёт. Для Ливии это возможность пользоваться всеми правами гражданина страны, но без обязанностей. Уж больно поразила Муаммара то, что я за два месяца выучил Коран наизусть.

Ну, не за два. За полтора. С таким-то учителем, да не выучить! Каддафи даже пригласил меня на конкурс чтецов, но я скромно сказал, что недостоин, поскольку только начал постигать глубину Корана. Вот лет через десять… Говорили мы с Каддафи на арабском языке. Нет, я не знаток, куда там. Арабским я владею примерно так, как пятиклассник-троечник русским. Вот почитаю светскую литературу, тогда, быть может… Хотя главное не литература, главное — люди. Потому язык лучше учить не по учебникам. Хотя учебники тоже не помешают.

Лёту в Париж — три часа, чуть меньше. Лечу молча, не квакаю. В самолете дали «Фигаро», на французском, естественно. Самолет-то «Эр Франс».

Полистал я газету — и закрыл. С французским у меня, как и у всех: месье, же не манж па сис жур, и только. Хотя француз так никогда не скажет, француз скажет «Messieurs, je n’ai pas mangé depuis six jours», но не в этом дело. Франция — страна не очень шахматная. Даже совсем не шахматная, оттого и учить язык хотя бы на уровне туриста я не спешу. Ни в Биле, ни в Маниле на межзональных турнирах не будет ни одного француза! Не смогли отобраться. И турниров крупных практически не проводят. Экономят. Чего проводить, если у своих нет шансов? Нет, были у них свои чемпионы. Алехин, например. А теперь вот Спасский. Хотя Спасский пока флаг не поменял. Только прописку. Пока. Делиться своим призом с советской властью он точно не собирается. Деньги нужны, да. Париж любит деньги.

А на четыреста тысяч в Париже можно жить долго. Не знаю, счастливо ли, но — долго. Лет десять. Жить и ни в чем себе не отказывать. Хотя… Аппетит приходит во время еды. На первом курсе я потратил за год полторы тысячи рублей, это с расходами на домоправительницу. А сейчас — около пяти тысяч, плюс тысяча на летние ремонты. Забурел. Растут, растут, стало быть, потребности советского студенчества. И это без учета разъездов. Ну, положим, разъезды — это по другой статье. Командировочные. Но и тут я привередничаю, с тоской вспоминаю Лас-Вегас и «Дюны», апартаменты с роялем. Или «Москву», та уютнее, и ресторан хороший. Украинский борщ! На свинине!! С пампушками!!!

Вот чего мне не хватало в Джалу — нашего борща! Отсюда и минус килограмм.

Я вернулся к газете. Хорошая у них печать. В Чернозёмске центральные газеты печатают с матриц, но получается так себе, особенно неважно выходят фотографии. Впрочем, шахматные диаграммы разобрать можно. А тут — четко, контрастно, сразу видно, где министр, где трудящийся, а где кенгуру. Положим, московские типографии если и уступают парижским, то не так и много.

Я вспомнил ленинскую комнату в посольстве и подшивку «Правды». Нет, чего уж там. Много уступают. По оформлению. По качеству бумаги. По печати. Но не по содержанию. Пусть во французском я не силен, но вижу — ни про надои, ни про комбайнеров, ни про строительство ГЭС французы не пишут, а пишут всё больше о пустяках. Плюс реклама. На спорт две полосы потратили. А обо мне — небольшая заметка, двести строк. Не шахматная страна Франция, не шахматная!

Самолет меж тем стало потряхивать. Сначала чуть-чуть, потом ощутимо. Турбулентность! Зажглось табло «Не курить! Пристегнуть ремни!»

И сразу вспомнилось видение на пути в Триполи.

Ничего, видение видением, а бояться и паниковать не нужно.