Он завернул на первую попавшуюся автозаправку, залил бак до пробки, поспрашивал сонного уже охранника про поворот на Уфу и снова сел в машину. Решение было принято. Осталось только найти подходящее место…

Подходящее место нашлось практически сразу – узкий съезд на полевую дорогу, робко уткнувшийся в шоссе слева по ходу движения. Глебов свернул, выключил фары и завел машину за лесополосу, шедшую параллельно дороге вдоль давно брошенного поля. Несмотря на поздний час от падающего снега шло легкое свечение, отчего темнота казалась прозрачной.

Андрей проехал вдоль деревьев метров триста, остановил машину, заглушил двигатель. Все. Приехали.

Он не без сожаления покинул теплый салон, торопливо натянул привычный дождевик, подхватил сумку, в которую заодно сунул и оружие – снова выбросить револьвер не поднялась рука.

Машину запирать не стал, так и бросил – с ключом в замке зажигания, приоткрытой дверцей, только внимательно осмотрелся и удовлетворенно хмыкнул – снег продолжал сыпаться с небес, обещая уже через час уничтожить все следы вокруг.

– Ищите меня, ребятки, – пробормотал Глебов, бредя вдоль шоссе под прикрытием лесополосы в сторону Чкалова, – может, вы и вправду старательнее, чем полиция, зато народу и возможностей у вас не в пример меньше. Так что – ищите, распыляйтесь. А мы тем временем одно дельце провернем.

Сильно мерзли ноги, но Глебов уже привык к неудобствам, поэтому не стал обращать на холод внимания. Тем более, что с ним ничего нельзя было поделать.

Через час с небольшим он уже брел вдоль остановившихся на ночлег у поста ДПС грузовиков. Они его не интересовали. Согласно плану, нужен грузовик, собирающийся ехать в город.

Он миновал пост, пройдя его за спиной все того же инспектора, не обратившего никакого внимания на пешехода. С этой стороны к поездке в город готовились три машины – длинномер скандинавского производства, бензовоз и КАМАЗ с наращенными до неприличия бортами.

С первым нечего было даже пытаться – кто пустит в шикарную кабину пахнувшего соляркой колхозника? Во второй уже был пассажир, или сопровождающий. Оставалась третья.

Глебов подошел к КАМАЗУ и постучал в дверь. Из кабины выглянул такой же, как и он, пропахший соляркой водитель, спросил с характерным восточным акцентом:

– Чего стучишь?

– До города подвези, брат, – попросил Глебов, – я на ферме был, домой пришел, а жену в город увезли, в больницу. До утра ждать не хочу. Подвези, а? А я тебе за это денег дам. Сто рублей, – и он протянул водителю купюру.

Водитель подумал – надо сказать, быстро – и махнул рукой, дескать, залезай. Вот и хорошо.

Главное, что проверку на посту КАМАЗ уже прошел, теперь до самого Чкалова его если и остановят, то только за нарушение правил, значит, к пассажиру приглядываться никто не станет.

– Только ты не удивляйся, – предупредил Андрея водитель, – у меня радио нет, в дороге я уже третий день. Поэтому петь буду, чтобы не заснуть. На узбекском. Ничего?

– Не вопрос. Мне даже интересно – я из ваших песен только про Учкудук слышал.

– Про Учкудук – это не наша песня, – грустно сказал водитель, – про Учкудук – это ваша песня. Ее русский написал. Еврей. Деньги сейчас отдашь?

– Держи.

– Сумка тяжелая у тебя.