Угадывать, что она сделает первым делом после проводов незваных гостей, Глебов не стал. Тут Нострадамусом быть совершенно не обязательно – ясное дело, разглядела и опознала собственную консервацию на столе. Он только энергичнее стал напрягать и расслаблять мускулы, чтобы заставить кровь циркулировать быстрее.
Женщина влезла на застонавший под ней диван и ухватилась за край ковра. Андрей подался вперед и они едва не столкнулись с ней лбами.
– Тихо, тетя, без шума, – прошептал Глебов, коснувшись стволом револьвера своих губ.
Женщина круглыми глазами оглядела черное от копоти лицо незнакомца, револьвер, тяжело опустилась на колени. Ее рот неестественно искривился, а через мгновение раздался вой, сделавший бы честь любой пожарной сирене.
Андрей раздосадовано крякнул, шагнул на застоявшихся ногах вперед и что было силы ударил женщину наганом прямо в некрасиво раззявленный рот. Громко хрустнули сломанные зубы. Вой прекратился. Женщина закатила глаза и без сознания упала на пол.
Глебов перемахнул через диван и бросился к окну, за которым уже сгустились сумерки. Несколько долгих секунд ничего не происходило, потом над забором показались две стриженые головы. Услышали, да и не мудрено!
Куцый и Федос (кто из них кто? – мелькнула не к месту мысль и пропала) вломились в калитку и помчались к домику, набирая скорость с каждым шагом. Оружие тускло отсвечивало в их руках.
Глебов затравленно оглянулся вокруг, упал на пол и залез под стол. Там он взвел курок и, сдерживая дыхание начал ждать.
Дверь распахнулась от сильного удара, темный силуэт на мгновение замер на пороге. В комнате было намного темнее, чем на улице, нападавшему было необходимо время для адаптации зрения. Глебов ему этого времени не дал. Он прицелился, нажал на спуск и оглох от выстрела.
Фигура в дверном проеме качнулась и стала валиться на пол, головой на улицу, навзничь.
Глебов не стал досматривать это падение, перевернулся на спину и, сильно оттолкнувшись от стены ногами, заскользил по полу, поднял револьвер и начал стрелять поверх стола в окно, за которым чернел еще один силуэт.
Револьвер оглушил его еще трижды, потом только сухо щелкал, пока Андрей не понял, что патроны в нем кончились…
Ищут пожарные, ищет полиция…
Глебов лежал на полу, раскинув руки и ждал. Пульс в висках отсчитывал минуту за минутой. Никто не шел. Рядом – рукой подать – тяжело сопела оглушенная женщина. Больше звуков не было.
Тогда он перевернулся на живот и на карачках по-собачьи подполз к убитому парню, первым делом выхватив из его теплой ладони пистолет. Потом Андрей деловито обшарил карманы, нашел водительские права и в тусклом свете наступивших сумерек с трудом прочитал – Куценко Александр Петрович.
– Ну что, Куцый, вот и свиделись, – сказал покойнику Глебов и захохотал, истерически всхлипывая и повторяя, – вот и свиделись, ага, свиделись…
Побороть истерический припадок удалось лишь через несколько минут. Совершенно обессиленный, Андрей с трудом поднялся и вышел на улицу, шатаясь словно пьяный.
Второй – Федос – лежал под окном. Ни разу не промазал Глебов – одна пуля разворотила лицо, две другие пробили китайский пуховик слева и справа от замка молнии, напротив нагрудного кармана.
Андрей долго стоял, сжимая в окаменевших кулаках пистолеты – уже бесполезный револьвер и черный тяжелый ствол Куцего – серьезную машину иностранного производства.
Наконец, в ушах перестал стучать пульс, он начал слышать и посторонние звуки, среди которых главным был шум работающего в нескольких шагах автомобильного двигателя. Он подошел к забору и увидел стоящую возле калитки черную «восьмерку», с облаком белого дыма у выхлопной трубы. Ну да, конечно…