– Этот вредный старик убил мою мечту…

– Пятьсот золотых… сорок один день… – прикидывал я вслух.

– Серый, не хочешь ли ты сказать, что мы сможем добыть такие огромные деньги? – скептически спросила Фея.

– У меня денег почти нет, сразу предупреждаю, – сказал Пузырь. – Есть только пара монет, что ты мне дал вчера, но там меньше двух цехинов. За сорок дней я получу четыре золотых, останется где-то найти еще четыреста девяносто шесть корольков.

– У меня шесть корольков и восемь цехинов, я только утром сегодня пересчитывала. Осталось найти четыреста девяносто корольков. Ерунда, в общем… – горько усмехнулась Фея.

– У меня несколько побольше вашего, – с этими словами я достал большой кошелёк, где хранил золото и горсть серебра.

Фея начала пересчитывать монетки, но я остановил её:

– Это ещё не всё, – из внутреннего кармана куртки я извлёк маленький кошелёк. – Фея, здесь пять империалов.

– Сколько?! – Ленка недоверчиво развязала тесемку и высыпала себе на ладонь пять больших золотых монет. – Откуда они, Серый?

– Неважно. Это – честно заработанные мной деньги. Возьми всё себе и внеси часть оплаты за обучение, у нас останется ещё сорок один день, чтобы найти остальную сумму.

Ленка взяла монеты и отправилась к привратнику. Через полчаса она вернулась.

– Я отдала все деньги, там набралось триста восемь корольков. Великий маг очень удивился, но внёс мое имя в список учеников. Я могу жить до осени в женском корпусе общежития. Буду вместе с остальными учениками посещать летние занятия – там учат грамоте, так как почти никто из поступивших не умеет читать. Изучают также математику, историю и природоведение. Выходить за территорию академии можно в малый выходной в пределах внутреннего города и в большой выходной – без ограничения. Но до конца лета мне нужно где-то найти ещё сто девяносто две золотые монеты. Иначе меня отчислят…

Когда Пузырь рассказал Фее о своих успехах, она была так счастлива за него, что с визгом повисла у парня на шее, а довольный Петька раскрутил её. Потом мы договорились встречаться каждый большой выходной ранним утром возле этой самой лавочки и проводить выходной день вместе. После чего крепко обнялись, пожелали друг другу удачи и разошлись по своим делам: Фея захватила свои вещи и скрылась за воротами академии, Пузырь отправился в казарму, а я взял рюкзак и пошёл искать дочку трактирщика, чтобы она отвела меня на улицу Жестянщиков.

Из огромного особняка купца Иллии я вышел уже вечером – этот молодой, но парализованный ниже пояса человек живо интересовался судьбой своего младшего брата и выспрашивал все подробности битвы с разбойниками на речной переправе. Иллиа собрал своих родственников, соседей и даже охранников, и мне пришлось несколько раз в деталях рассказать о нападении разбойников и гибели двух купцов. Меня попросили описать по памяти сбежавших бандитов, а когда я сообщил им про отличительный знак разбойников – татуировку в виде спиралевидной змейки, то купцы долго о чем-то совещались и спорили между собой.

Часа два я рассказывал и отвечал на вопросы. Когда же я случайно упомянул, что встретил потом одного из разбойников в горном форте, мне пришлось до вечера вспоминать все детали и этой истории. Причём Иллиа явно хотел найти также дварфов из отряда Суртака и расспросить их. Наконец, купец отсчитал мне десять золотых корольков и послал одного из своих слуг проводить меня до ворот особняка.

Дочка трактирщика не дождалась меня и ушла домой, оставив меня в непростой ситуации – я не знал обратной дороги. Помнил лишь, что мы перешли по мосту Стреминку – реку, на которой стоял Холфорд, но, кроме этого, ничего не запомнил.

Перейдя мост и уточнив у прохожих дорогу к Восточным воротам, я отправился в указанном направлении. Идти пришлось через портовый район – очень неприветливый и опасный, особенно с наступлением темноты. В чём я вскоре убедился на собственном опыте, лишь чудом уклонившись в проулке от удара дубинкой по голове. Болезненный толчок пришёлся по предплечью правой руки, и я тут же бросился бежать. Свернул в первый попавшийся спасительный переулок, укрылся за штабелем пустых ящиков, дрожащими руками зарядил арбалет и приготовился встретить напавшего на меня бандита.

Погони, к счастью, не было. Но этот случай навёл меня на мысль, что имеет смысл сменить тактику передвижения по ночному городу. До этого я избегал тёмных закоулков и старался держаться наиболее освещенных широких улиц, полагая их более безопасными. Отчасти это было верно, но на освещённых улицах я сам становился слишком заметен, привлекая ненужное внимание. Теперь я старался держаться тени, избегая освещённых участков. Ночное зрение позволяло мне уверенно чувствовать себя в темноте и вовремя замечать притаившихся грабителей. Я бесшумно двигался вперёд. Как недавно в диком лесу, я стал практически невидимым и наслаждался своей незаметностью.

Вскоре совсем стемнело, раздался первый гулкий удар колокола. Затем второй. Затем третий. Портовый район закончился, и начались более безопасные кварталы. Один раз я заметил приближающиеся факелы ночной стражи и, перепрыгнув через невысокую оградку чьего-то огорода, переждал ночной патруль в кустах.

Была глубокая ночь, на улицах, кроме меня, не осталось ни души. Стояла полная тишина. Тем резче прозвучал испуганный вскрик совсем неподалеку и последовавший за этим звук упавшего тела. Мне стало не по себе, но я решил всё же посмотреть – можно ли чем-то помочь бедолаге. Осторожно забравшись на низкую крышу сарая, несколько поколебавшись, я беззвучно перепрыгнул на черепичную крышу близстоящего дома, откуда донесся крик. Я вглядывался в темноту, сжимая рукоятку арбалета в ноющей от боли правой руке.