— Но мы еще встретимся.
Она делает шаг назад, быстро касается моей руки и так же быстро отдергивает свою.
— Да.
Я гляжу в бездонную зеленую глубину ее глаз — отражение моих.
— Значит, ты не пересмотришь свою позицию? Даже теперь?
Она качает головой.
— Особенно теперь. Оставить нашу сторону ради стороны, обреченной на поражение, было бы совсем глупо. — Взгляд ее становится застывшим, твердым, ледяным и пустым, точно озеро зимой. — А я кто угодно, только не дура, Лия.
Мне остается только кивнуть. Ее последние слова еще четче прочертили границу. Встретившись в следующий раз, мы уже не посмотрим друг на друга с такой добротой.
Говорить больше не о чем. Я быстро отворачиваюсь, переполненная сожалением, печалью и, наконец, гневом, и, не бросив ни взгляда назад, выхожу и закрываю за собой дверь. Закрываю дверь за сестрой, которую я когда-то знала.
Возвратившись к себе, я вижу, что дверь распахнута настежь. Но не одно это заставляет меня остановиться. Та самая характерная атмосфера опустевшего помещения, что так трудно определить словами, но которая так часто остается, когда кто-то только что вышел из комнаты.
Я оглядываюсь, пытаясь понять, ничего ли не пропало. Но окна закрыты и все вокруг в таком же состоянии, как я оставила, уходя.
Вот только на письменном столе лежит листок бумаги.
Я настороженно пересекаю комнату. Хотя я совершенно уверена, что сейчас тут никого нет, но как-то неуютно сознавать, что среди моих личных вещей кто-то ходил. Дойдя до стола, я беру с гладкой поверхности листок. Комнату освещает лишь тусклое мерцание огня в камине, по углам полумрак. Чтобы разобрать слова, мне приходится поднести листок почти к самым глазам, да и тогда я лишь через некоторое время могу разобрать причудливо-округлый почерк — хотя сама надпись проста и коротка.
Чтобы найти окончание книги,
Пройди сквозь древний лес к сокровенному острову.
Пока же готовься к грядущей битве…
И не доверяй никому.
Я опускаюсь на стул, все еще сжимая листок в руке. Безнадежность, ставшая моим привычным спутником за дни, что миновали со смерти Генри, чуть-чуть рассеивается. Сменяется целеустремленностью.
Снова опускаю взгляд на листок. Подписи нет — но и неважно. Вот явственный признак того, как сильно изменилась моя жизнь: за таинственными строками я прекрасно прозреваю их значение, пусть и не личность того, кто принес их сюда.
Недостающих страниц книги тут нет.