Разочарование вскипает во мне, грозя вот-вот выплеснуться наружу. Элис прекрасно знает, что я имею в виду. Ничуть не сомневаюсь! Но у меня нет иного выбора, кроме как назвать искомое вслух, — иначе мы с Элис тут всю ночь проиграем в эти словесные игры.
— Список. Отцовский список имен. Он был у него на ночном столике за маминой фотографией. А теперь его там нет.
Сестра поворачивается и небрежно направляется к туалетному столику. Вынимает из волос заколки, глядя на меня в зеркало на трюмо.
— Ага… Вот теперь понимаю. Тебе наконец хватило ума понять важность ключей. — Она снова поворачивается ко мне и хлопает в ладоши, точно в театре. Громкие хлопки разрывают тишину комнаты. — Что ж, Лия, молодец. Можешь гордиться собой. И тем не менее, списка у меня нет. О, не спорю, я хотела заполучить его. Даже обшарила отцовскую спальню. Заглянула и за мамину фотографию, но списка уже тогда там не было.
Я не могу скрыть смятения и ощущаю, как оно разливается по всему лицу.
— Откуда ты знаешь? Откуда узнала, где он, когда я столько времени пыталась это разузнать?
Элис громко смеется. Видно, что ей и правда смешно.
— Ох, Лия, Лия! Все еще не поняла? — Она снова оборачивается ко мне. Длинные локоны рассыпались по плечам. — Мне вовсе не надо, чтобы папа мне что-то там рассказывал. И никогда не было надо. Я рано поняла, что совсем не интересую его. Еще бы, ведь у него была его драгоценная Лия! Нет, он был не нужен мне в этом мире, и не нужен теперь в ином. И Вирджиния не нужна. И ты не нужна тоже. У меня есть свои способы узнавать то, что я хочу узнать. Жаль только, что я не успела найти список вовремя.
— Что ты имеешь в виду? Что нашла его слишком поздно?
Она вздыхает, точно вынуждена объяснять несмышленышу самые простые вещи.
— В рамке ничего не было, кроме фотографии нашей милой мамочки. — Слова ее так и сочатся сарказмом. — Я знала, что он когда-то хранился там, так что просто-напросто предположила, что ты его нашла и перепрятала.
Стоя перед ней, я не могу придумать, что и сказать. Недавний гнев сменился глубочайшим смятением и тревогой. Если список не у меня… если Элис его и правда не находила…
Кто еще мог позариться на столь опасную и темную вещь?
Я открываю взор этим словам, нашептываемым на дальних границах сознания. Я спала урывками, одолеваемая снами, которые — я чувствую — на этот раз всего лишь сны. И когда я просыпаюсь, то в ушах у меня звучит не столь необходимый ответ, а всего лишь знакомые слова.
Слова повторяются и повторяются, словно заело пластинку на папином граммофоне.
Словно кто-то пытается что-то до меня донести.
А затем я вспоминаю отрывочные слова отца, сказанные им через миры:
И вдруг я понимаю, что все это значит.