Тут Чижа осеняет: ну конечно! Она ведь каждый день после школы забегала в библиотеку, хоть на минутку.

Мы с ней разговаривали, продолжает библиотекарша. Если ребенок вот так приходит один, его трудно не заметить.

В душе у Чижа пробуждается надежда, захлестывает горячей волной.

Так вот куда она делась? – восклицает Чиж. Вы ее отправили домой? К маме с папой?

Но библиотекарша качает головой: мне не удалось узнать, где ее родители. Никто не смог ничего выяснить, известно только, что по прежнему адресу они больше не живут. А потом и Сэди взяла да пропала.

Она молча смотрит на Чижа, и взгляд ее лучится теплом, добротой. И как же это хорошо, невероятно хорошо, говорить о Сэди с человеком, который был с ней знаком, делиться воспоминаниями.

Вот что, говорит библиотекарша, в Нью-Йорк я отправить тебя не могу. И не знаю, кто бы мог. Но кое-что могу сделать.

Она ведет его обратно в хранилище и протягивает толстую красно-коричневую папку. А там бледно-голубые столбцы расписаний, целые страницы.

Здесь расписания и маршруты поездов, объясняет она. А вот в этой папке – автобусные. На вокзале можно пойти в кассу, но есть еще и билетные автоматы, на случай, если тебе не нужны лишние расспросы.

Спасибо, только и может сказать Чиж.

Она улыбается: говорю же, это моя работа. Информация. Я передаю знания, помогаю людям искать то, что нужно.

Она протягивает Чижу раскрытую папку.

А как этими знаниями распорядиться, добавляет она, каждый решает сам.

В понедельник утром Чиж выходит из комнаты, а папа уже ждет с портфелем в руке. Учебники Чиж спрятал под одеяло, вместо них в школьном рюкзаке у него сменная одежда, зубная щетка и все его сбережения. Вся мелочь, что он подбирал на тротуарах, все обеденные деньги, сэкономленные в дни, когда он не ходил в буфет, а сидел в школьном дворе и думал. Если верить расписаниям в библиотеке, как раз должно хватить на билет до Манхэттена. Нужный автобус отходит в десять, времени хоть отбавляй.

Лифт наконец починили, но вниз он едет медленно, со скрипом, весь ходуном так и ходит. В зеркальных стенах тянется вдаль бесконечный коридор с отражениями Чижа и папы.

Чиж ждет, когда лифт минует шестой этаж.

И объявляет: я забыл обед.

Ной, сколько раз тебе повторять!

Лифт, скрипнув, останавливается, за дверями – вестибюль общежития. В окна бьет солнечный свет, такой яркий, что Чиж чувствует себя букашкой, распластанной на стекле под микроскопом. Папа, конечно, по лицу поймет, что он соврал. Но папа лишь со вздохом смотрит на часы: в девять у нас совещание, некогда тебя дожидаться. Возвращайся наверх, возьми обед – и бегом в школу. Не задерживайся, понял?

Чиж, кивнув, снова вызывает лифт, а папа разворачивается к выходу. Но когда Чиж видит его спину – такую родную, в стареньком коричневом пальто, – у него перехватывает горло.