— Какой вздор!
Девушка в сомнении покачала головой, не желая отвергать возможность чуда.
— Ты же не раз сталкивалась в своей работе с подобным мошенничеством, Анна!
— Откуда бедной простой женщине, как эта немая, знать о таких вещах, Шарлотта? Зачем ей было устраивать такой фокус?
Шарлотту вывело из себя благоговейное выражение на лице Анны. Девушка напоминала ей кротких, спокойных, но и упрямых местных белых буйволиц, она набрасывалась на всякую новость, относившуюся к религии, с такой же жадностью, как эти средневековые животные — на свежую траву.
— Вы не католичка, синьора, потому и не верите.
Похожий разговор состоялся у Шарлотты с графом, пока они ждали в полицейском участке, когда их вызовут, чтобы снять показания. Чтобы не замечать животного запаха мочи, она заставила себя прочитать объявление в голой комнате ожидания: «До нас дошло, что в Центре падре Пио[66] демонстрируют его мощи третьей категории, выдавая их за мощи второй категории и взимая за это 50 долларов вместо положенных 3 долларов, тогда как право решать, когда открывать доступ к мощам блаженного Пио первой и второй категории, находится исключительно в компетенции главы ордена капуцинов в Риме». Граф с интересом наклонил к ней свою благородную голову и спросил:
— Вы католичка, синьора?
— Нет, граф Маласпино, не католичка и даже не протестантка… — Шарлотта колебалась, стоит ли углубляться в такой неопределённый предмет, как её религиозные верования, но он ждал объяснения. — Хотя по воспитанию я… Можете называть меня бывшей атеисткой… идущей к некой общей вере.
— В таком случае, надеюсь, ваш путь проходит благополучно, — сказал он с улыбкой. — В наши дни так много людей, которые просто религиозные туристы. И какие чувства испытывает путница вроде вас по поводу сегодняшнего чуда? Быть может, вы не верите в чудеса, синьора Пентон?
— В бесспорные верю: в самолёты, электричество, падение Берлинской стены…
— Не в плачущую Мадонну или в картины, которые кровоточат?
— Если вы о Рафаэле, та кровь… на мой взгляд, больше похожа на каплю-другую какой-то краски вроде «крови дьявола»…
— Крови дьявола?
— Увы, граф, так романтически называется вполне прозаическое вещество.
— Действительно? Продолжайте, синьора Пентон. — Он обвёл взглядом пожелтевшие от заходящего солнца стены в пугающих пятнах. — Уверен, нам некуда торопиться…
— Что ж… — Шарлотте не хотелось надоедать ему рассказом о технических сторонах своей работы, хотя она считала, что самое захватывающее в ней — это смешение искусства, науки и истории реставрации. — «Кровь дьявола», граф, — это растворимая в жирах камедь, известная со Средних веков. Смешайте камедь с каким-нибудь натуральным жиром и воском с низкой температурой плавления, которое произойдёт под воздействием жара от телевизионных софитов, и…
— И вот вам чудо. Такой трюк возможен?
— В моей сфере подделки не такая уж необычная вещь, и, конечно, не новая. — Шарлотта знала, что в Средневековье торговля поддельными реликвиями была весьма прибыльным делом. Считалось, что художники, которые постоянно экспериментировали с пигментами и грунтом, идеально подходили для изготовления подобных фальшивок. — Туринская плащаница, например… — начала она.
— Думаете, плащаница тоже подделка?