— О, Господи! Ты считаешь честным спрашивать меня об этом? Да даже если я сто раз скажу «нет», ты мне не поверишь. Ты поговорил с отцом, вы с ним все решили, только ты забыл объяснить мне, почему молодой мужчина уезжает так внезапно от девушки, которая в него безумно влюблена? Ты же видел, что я тогда дышать не могла от счастья, и смог уехать, не сказав мне ни слова. Да я после этого десять лет прожила с мыслью, что никого любить нельзя, что, если полюбишь, тебя в любую минуту могут бросить, как пляжную игрушку, ненужную в городе. Ты даже никогда не поинтересовался, что со мной стало, как я жила эти годы. И теперь ты спрашиваешь, твой ли это сын.

Он устало посмотрел на меня:

— Как, какими словами я должен был сказать тебе, что ты — моя сестра?! Да я тогда сам себя не помнил, а мне ведь было двадцать восемь лет. И я, по-твоему, должен был рассказать это девочке, которая была почти ребенком. Да еще после того, что произошло между нами той ночью.

Мы вышли из-за поворота аллеи, я увидела детей, которые показывали тете котят. Я помахала им рукой, повернулась к Андрею. Он неожиданно взял мою руку:

— Лера, я всегда мечтал, что у меня будет большой теплый дом, наполненный светом и любовью, мечтал, что рядом со мной будет женщина, которая будет любить меня так, как я люблю ее. Я толком не знал, как это должно выглядеть. И увидел такой дом, приехав сюда этим летом. Я твердо знаю, что могу быть по-настоящему счастлив только с тобой.

Я осторожно высвободила руку и с сожалением посмотрела на него:

— Андрей, ты опоздал. Я люблю другого человека. Мне очень жаль тебя, я понимаю, что обстоятельства тогда так складывались, и теперь, по прошествии этих лет, уже не виню тебя в происшедшем. Я только прошу, чтобы ты забыл все, что произошло тогда между нами. Все равно это была не я, а чужая глупая семнадцатилетняя девочка, ввязавшаяся по неопытности во взрослые игры. Я считаю, что вышла из всего этого без потерь, чего и тебе желаю.

Я прошла вперед:

— Пойдем, меня ждут.

Он молча шел рядом.

Я посмотрела на его серое лицо, подумала о том, что всего сутки назад у него погиб отец, и сказала:

— Извини, если была слишком строга с тобой. Поверь, мне все это тоже нелегко. И передай Лидии Петровне, что я очень сожалею и сочувствую. Я потом соберусь с силами и зайду к ней. Почему-то я чувствую какую-то вину перед ней. Может быть, потому, что так резко тогда разговаривала с Владимиром Георгиевичем.

Он кивнул.

— Мама почти не выходит. Хорошо, что с ней тетя Лика. Не знаю, как она переживет все это.

Я помахала на прощанье Серафиме, и мы все медленно пошли домой. Возле ворот Андрей остановился и сказал:

— Если хочешь, я поговорю с Земцовым...

Я вспомнила, что Анатолий просил заручиться поддержкой братьев, и попросила его:

— Нет, нет, с ним ни о чем говорить не надо! Вот если бы ты мог помочь ребятам Сергея, они будут разбираться в этой истории и, возможно, им понадобится поговорить с кем-то из домашних. Мне бы хотелось, чтобы ты подтвердил их, скажем так, полномочия и помог им, если это будет нужно.

Андрей слабо удивился:

— Что за ребята?