Несмотря на то, что прошлой ночью спала мало, я и сегодня не выспалась, к тому же полночи проворочалась в постели. Встала рано. Тихо побродила по дому, сварила кофе. Дети спали. Я оделась, заколола волосы и спустилась в сад. Срезала охапку роз, пристроила их в плетеную корзину.

Вернулась в дом, уложила в пластиковые контейнеры нарезанную ветчину, сыр, зелень. Завернула сверток с пирожками. Нашла в бабушкином буфете салфетку, рюмки, вынула из коробки бутылку вина.

Пришедшая тетя Катя одобрительно посмотрела на мои приготовления.

— Знаешь, так жалко, что они ушли совсем молодыми, — вздохнула она.

Я кивнула:

— Ну да, сегодня я старше своей мамы. Правда, удивительно?

Вниз по лестнице слетел заспанный Данька. Он поздоровался с тетей Катей и тихо сказал мне:

— Мам, там Сашка плачет. Ты бы поднялась к ней.

Саша лежала, повернувшись худенькой спиной ко всему миру. Я молча подсела к ней, едва удержавшись от того, чтобы погладить ее, и только тихо сказала:

— Саша, сегодня у меня плохой день. Двадцать пять лет назад разбились мои родители. Мама была моложе меня сейчас, представляешь? А мне два года всего было, я и погоревать тогда толком не могла.

Она полежала молча, потом села в постели. Распухшим от слез носом она шмыгнула, и я достала из кармана носовой платок. Она решительно высморкалась, потом сказала:

— Все. Можешь на меня рассчитывать.

Я обняла ее за плечи, прижалась щекой к шелковистым спутанным волосам. Она отстранилась, с тревогой на меня посмотрела:

— Как ты думаешь, папу освободят? Должны же они разобраться? Я без него не могу.