— Подумайте, Алексансаныч. Только уж, чур, не брать пример с упомянутого мною штабс-капитана. Хорошо, что мы не привлекли его к работе. Глупый человек... Всех благ вам, товарищ Крошков!
«Товарищ Крошков»! Это обращение и тревожило душу, и радовало, и еще что-то, черт возьми, рождало в душе моей. Я шагал по заляпанным мокрым снегом улицам, шлепал по лужам... Natalie встретила меня у калитки. Она тревожилась, бедняжка.
Вновь «руки тянутся к перу, перо к бумаге». Natalie сказала мне: «Поступай, как подсказывает совесть». Как говорят французы, полный «карт бланш». Решай сам. Попробую, неведомые мне потомки, осмыслить прожитое.
Мои личные неудачи в жизни не в счет. А трагические неудачи в жизни всей Российской империи!.. Глупая, кровавая и позорная война с Японией! Расстрел мирного шествия на Дворцовой площади... Жестокие репрессии на Кавказе... Дикая расправа с участниками восстания 16-го года в Туркестане... Кровь. Кровь! Кровь!!
Многие знакомые клянут нынешние беспорядки, ахают: «Это ужасно!.. Террибль!.. Нынешние властители, мужики, работный народ, выпустили джинна из бутылки!.. Разгул беззакония. Грабят среди бела дня. Это всё Советы виноваты!!»
Но я-то хорошо понимаю, что Советы в данном случае ни при чем. История криминалистики показывает, что всякая война, как правило, способствует развитию в тылу преступности. Тем более такая война, какая разразилась в четырнадцатом году. Затем — сотни тысяч «Птенцов Керенского»!.. А как выглядела Российская империя с криминальной точки зрения в довоенный период? Может быть, все было тишь да гладь, да божья благодать?.. Нет-с, совсем напротив. Мне, криминалисту, положение дел того времени хорошо известно. Был в Российской империи крепко сколоченный, профессиональный уголовный мир.
Предвоенные криминалисты всячески тщились уразуметь причины преступности. Особенно в моде была так называемая антропологическая школа Чезаре Ломброзо. Этот итальянец, тюремный врач, долгие годы производил измерения черепа и черт лица заключенных. И сделал такой вывод: преступники — преступники от рождения. Стоит лишь определить так называемые «стигматы преступности» в чертах лица и аномалиях черепа, как можно с уверенностью сказать, что такого-то человека следует опасаться — он потенциальный преступник.
Правительственные сферы возрадовались. Вот ведь замечательно, надо измерить череп человека — и все ясно. Но каков же был конфуз, когда после произведенных измерений выяснилось, что почти половина членов английского парламента относится к «преступному типу», что из восемнадцати «преступных примет» знаменитого афериста Бати-Крота пятнадцать соответствовали чертам лица одного из «временных правителей» — Родзянко!
Печально, но факт: Россия еще до войны была наводнена преступными элементами. И от этого никуда не денешься. А тут еще страшная, кровопролитная война, породившая новую волну преступности, и наконец — вылетевшие из тюремных камер «Птенцы Керенского». Сотни тысяч преступников! Орды матерых уголовников!!
Можно ли винить в нынешнем положении вещей новую власть?
Это было бы глупо и несправедливо.
Однако с преступностью бороться надо, необходимо. Так неужели же я, Крошков Александр Александрович, бывший дворянин и бывший надворный советник, улизну в сторонку?
Не ведаю я пока о целях и задачах новых властителей. Если судить по «товарищу Финкельштейну» — это порядочные люди, одержимые идеей, которая для меня, как говорится, «терра инкогнита» — земля незнаемая. Однако в любом обществе должен быть порядок. Так какой резон отказываться мне от установления порядка?.. Отвернется от меня фисгармонический генерал, другие знакомые?.. Но ведь я буду и их охранять от преступных акций!
...Только что подошла Natalie. Прислонилась, обняла.
— Mon cher ami, я, кажется, поняла. Если друзья от тебя отвернутся — это не друзья. А тот человек... Который сегодня с тобой говорил... Он прав. Беззаконию надобно положить конец. Ты же русский дворянин, русский человек, Alexandre!
...Итак — Рубикон перейден! Прощаясь со мною, товарищ Финкельштейн сказал:
— Если надумаете, обратитесь к товарищу Цирулю Фрицу Яновичу. Он — начальник Управления охраны города Ташкента. Очень симпатичный человек. А обитает он с товарищами на улице Ура-Тюбинской, дом номер тридцать.
Что же, лиха беда начало.
Ф. Я. Цируль
Цируль был не в духе. Только что он возвратился с заседания Исполкома Краевого Совета, где вновь произошла перепалка с левыми эсерами. Они словно задались целью ввергнуть край в хаос, хотя трудно представить что-нибудь более хаотичное, чем нынешнее положение дел. А «левэсы» знай себе распинаются, протестуя против чрезвычайных мер, которые просто необходимо принять, чтобы навести хоть элементарный порядок в городе. Левоэсеровская же шатия твердит: «Принимать крутые меры — преступление. Народ должен почувствовать гуманизм новой власти. В противном случае возникнет недовольство в народе!..»