Она молча следовала за мной до машины, а я лихорадочно выстраивал в голове последовательность своих извинений. Едва мы оказались в успевшем остыть салоне волчка, Алина подозрительно шмыгнула носом и отвернулась к окну, пряча пальчики поглубже в рукава куртки.

— Скоро будет тепло, — тихо сказал я, заводя двигатель и включив обдув и подогрев сидений.

— Мне не холодно, — отрезала Алина, так и не повернув головы. Даже мусорный бак, у которого стоял волчок, вызывал в ней больший интерес, чем я.

— Прости меня… — я с силой сжал руль, чтобы побороть в себе желание прикоснуться к ее плечу, — я такой мудак! Тому, что я сделал, нет оправданий, и…

— Адриан, хватит. — Алина резко повернула ко мне голову, и я увидел мокрые дорожки от слез, оставшиеся на ее лице. — Свят мне рассказал, что Артур шантажировал тебя и вынудил меня бросить. Вы с братом отлично дополняете друг друга в своих извращенных играх! Что бы там ни было, ты мог мне все объяснить. А теперь уже слишком поздно. Я не хочу знать, что происходит в голове у парня, который сначала признается в любви, а потом принимает наркотики и изменяет со своей бывшей прямо на глазах.

— Я все ещё люблю тебя, — прошептал я. — Теперь я сильнее Артура, и я буду за тебя бороться. Я никому тебя не отдам.

— Я не хочу этого. Я не хочу быть с тобой. — Проговорила Алина, стараясь унять в голосе дрожь. — Не хочу быть частью мира, где сыновья ненавидят своих матерей, а братья шантажируют друг друга ради забавы. Адриан, больше я тебя не люблю.

— Это неправда! Я не верю тебе, ты же плачешь!

— Я плачу, потому что ты сделал мне очень больно и даже не попросил прощения. Если ты и правда любишь меня, никогда больше не проси меня вернуться. Я никогда не прощу тебя! Между нами все кончено. — Алина стёрла со щеки слезу и снова отвернулась к окну. — Поехали. Не хочу опаздывать в первый же день.

Я мог рассказать ей настоящую причину шантажа Артура. Но тогда бы она не осталась здесь. Возненавидела бы и его тоже и нашла бы способ уйти с работы, где оклад и условия труда были гораздо выгоднее ее подработок. Я не обязан был трахаться с Ниной, но таков был выбор моего мозга, оказавшегося под воздействием экстази. Что если мой удел такие девушки, как она? И я никогда не научусь быть достойным Алины?

— Между нами ничего ещё не кончено. Я уже выбрал тебя. И я найду способ вернуть тебя назад. Больше меня ничто не сможет остановить.

Я снялся с ручника и выжал сцепление. Волчок медленно покатился по тротуару, и смутное сомнение царапнуло мой затылок. Я выжал тормоз. Давления в педали не было.

— Вот же сукин сын! — Ругнулся я, поворачивая руль так, что шины завизжали о поребрик, и заглушил волчка.

Алина непонимающе глядела на меня из под изогнутых, мокрых от слез ресниц.

— Артур слил тормозную жидкость, — объяснил я, — очевидно, думал, что я совсем дебил.

— Зачем?!

— Все ещё надеется, что убрав нас с Агатой, он получит доступ к наследству деда. Давай, вылезай. Я вызову нам такси.

В консульстве Алина ожила и снова превратилась в ту милую, общительную девочку, чётко знавшую меру благодаря своим подработкам. Она училась на третьем курсе, но уже лучше меня знала (хотя, я наверно не самый удачный объект для сравнения), на какие цифры смотреть и какие коэффициенты из них получать. По лицу куратора, чересчур увлекшегося изучением выреза ее рубашки, сразу стало видно, на кого он будет возлагать большие надежды в дальнейшем. Я же продемонстрировал только одну свою способность: таращиться в стену и отвечать «эээ, да?» на вопросы, предполагавшие куда более конкретные аргументы.

В представительство мы возвращались уже в сумерках.

Из головы не шла авария, которую мне удалось избежать, своевременно проверив тормоза. Черт со мной, но Алина. Я бы предпочёл умереть, чем очнуться в реанимации и узнать, что ей досталось больше, чем мне. От этих мыслей меня передернуло и я обернулся назад. Алина забилась в самый угол заднего сиденья и глядела в окно, устало прижавшись головой к стеклу.