— Ну я немного не это имел в виду, — промямлил Макс, отступая назад и лелея надежду, что мы пришли не по адресу. Но я уже успел убедиться, что неверные ноги притащили нас куда надо.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍В небольшом помещении с широкими окнами друг напротив друга располагалось 4 рабочих места, оборудованных допотопными телефонными аппаратами и компьютерами родом из той же эпохи. В двух креслах к нам синхронно повернулись две девушки.

— Доброе утро, мальчики, — довольно промурлыкала Нина.

— Вашу мать, — добавила Алина.

— Нет, ты мне скажи, папа, чем ты думал? Как человек с двумя высшими образованиями мог так облажаться?! — Бесновался Макс, шатаясь по кабинету Матвея Лукича, пока я пребывал в полнейшем нокауте, сидя в одном из кресел у его стола.

— Я тебе ещё раз повторяю! Мест на стажировку было выделено 4. Нину выслали из немецкого консульства, а Алину протежировал Артур. Адриан, прекрати корчиться! Эта девочка не дура, сумела засунуть все личное подальше ради той зарплаты, что вы будете получать. А теперь вон отсюда! Не позорьте меня, парни.

— Судя по всему, Артур сделал это не просто так, — пробубнил Макс, когда мы плелись по коридору обратно в свой отдел, откуда четвертью часа ранее вылетели, как две пробки из шампанского.

— Да ты самый догадливый человек на свете, — огрызнулся я.

Ситуация была из рук вон. Но факт оставался фактом, ближайшие несколько месяцев я должен был работать в одних стенах с лучшим другом, девушкой, которую я любил, и девушкой, на которой хотел жениться, пока она мне не изменила, и с которой изменил я сам. Я полный идиот. По-другому просто не скажешь.

Нина, как и в первую нашу встречу, щеголяла в узком платье, вызывающе подчеркивавшем все достоинства ее фигуры. Но пройди она перед моим столом ещё хоть сотню раз, больше меня не могло это соблазнить. Куда привлекательнее выглядела Алина в простой рубашке с распущенными, переливающимися на зимнем солнце волосами, за которыми она старательно прятала своё лицо.

Полдня мы просто разгребали архивные папки, давясь от пыли и бесполезности собственного бытия, и за все это время Алина не проронила ни слова, в отличие от Нины, чей рот не закрывался ни на минуту. И она постоянно требовала нашего участия в разговоре, бесконечно вскакивала со своего места, призывая то меня, то Макса перетянуть особенно толстую папку или продиктовать ей номера документов. Когда же, наконец, она собрала пачку документов и потащила их на подпись Матвею Лукичу, в нашем кабинете воцарилась вожделенная тишина.

Макс ругнулся и откинулся на спинку кресла, прикрывая рукой глаза.

— Я скоро сдохну. Почему она такая шумная?

— Потому что хочет в очередной раз поставить меня на место, — спокойно отозвалась Алина, не отрывая глаз от монитора, — и очень зря, учитывая, что я ни на что не претендую.

Ее слова как-то неправильно на меня подействовали. Я должен был возразить ей, убедить, что Нина больше ничего для меня не значит. Но вместо этого язык прилип к гортани, и я лишь смотрел на Алину рыжую макушку, чувствуя, как сердце обливалось кровью.

Она поднялась и начала ловко сшивать нитью огромную кипу бумаг, а я все не мог перестать за ней наблюдать.

— Тебе помочь? — Услышал я свой голос откуда-то со стороны.

— Спасибо, я справлюсь, — последовал лишенный каких-либо эмоций ответ.

Вернулась Нина, и отдел снова наполнился ее раздражающим голосом. Она присела на край моего стола и сексуально скрестила ноги, уставившись на Макса.

— У кого-то сегодня была непростая ночка?