Глава 16

МИР ДЛЯ НАРОДОВ ВСЕГО МИРА

— Я долзен напомнить господину полковнику, сто согласно совеско-китайскому договору от 14 авгуса стороны «обязались тесно сотруднисять после наступления мира оказывать друг другу всю возмозную экономисескую помощь, действуя при этом в соотвествии с принсипами взаимного увазенья суверенисета, территориальной селостности и невмесасельства во внутренние дела другой стороны», а васи дейсвия… — Китайскому представителю и так-то с трудом давались русские фрикативные согласные, а когда он волновался, его речь и вовсе переставала быть понятной, но тем не менее он упрямо продолжал использовать чужой язык. Беседа могла бы вестись и на английском, но для китайца это был вопрос принципа.

Справедливости ради следует заметить, что действия СССР и вправду не очень-то вязались с заключенным два месяца назад договором. Советы всячески препятствовали вхождению армейских формирований Китайской Республики в Маньчжурию, зато партизаны Мао Цзе Дуна чувствовали себя на территории, оккупированной Советами, как дома. Иногда им даже предоставляли железнодорожный и автомобильный транспорт для переброски на значительные расстояния. В провинции Шаньдун партизаны контролировали порты (Яньтай и Вэйхайвэй).

Капитан первого ранга Никифоров все это знал, и значительно лучше, чем китайский военный представитель в Люйшуне.[33] Китаец был редкостным занудой, причем занудой идейным, буквоедом, так сказать, не за страх, а за совесть. Сейчас он монотонно перечислял многочисленные случаи нарушения СССР взаимных договоренностей. Китаец утверждал, что имели место случаи передачи китайским «товарищам» трофейной японской техники и вооружения. Никифоров возразил, что это случаи, во-первых, эпизодические, а во-вторых, объясняются чистой случайностью. По недоразумению склады были оставлены без присмотра, и китайским партизанам попали в руки 150 орудий среднего калибра, 1200 винтовок, 500 автоматов, боеприпасы к ним, около 2 тонн взрывчатки, ну и кое-что по мелочи. Но китаец не требовал объяснений. Он просто монотонно перечислял. То, что он захочет получить в качестве компенсации — дымит на горизонте. На траверзе острова Дашаньдао маневрировали корабли 7-го флота США с шестью гоминдановскими дивизиями из 13-го и 52-го корпусов на борту. Американцы запрашивали проход в порт и разгрузку. Этого было допустить никак нельзя. Понимал это и контр-адмирал Ципанович — командир гарнизона Люйшуня.

В 12:00 Никифоров получил приглашение от американского адмирала. Переговоры предстояли тяжелые. В 13:30 от причальной стенки отвалил мотобот и взял курс на американскую эскадру. Ципанович тем временем отдал приказ береговым батареям на «отработку подвоза снарядов» (это для китайцев). Для своих это означало «боевая готовность». Если от Никифорова не последует радио, или американская эскадра определенно возьмет курс на Люйшунь, они будут бить на поражение. Из Владивостока для укрепления гарнизона Люйшуня в спешном порядке перебрасывалась 402-я батарея 308-мм орудий, но спешка обернулась потерей времени. Наскоро восстановленные после боевых действий железнодорожные пути буквально расползались под колесами этих монстров. Приходилось надеяться лишь на самих себя ну и еще на танкистов, расквартированных в 8 км от Люйшуня. ИСы помогут морпехам Ципановича сбросить в море любой десант. Точнее сказать, отбить первую атаку. А что потом? А потом малый конфликт перерастал в большую войну, и в ней решения уже принимала Ставка, то есть Москва, то есть Сталин.

— Приходите к нам сегодня обязательно, — улыбалась Вероника. — Я приготовлю фаршированную щуку. Чудесное спасение своего руководителя она намеревалась по-настоящему отпраздновать.

При словах «фаршированная щука» Ройтер и Лют нервно сглотнули — в последнее время блюда из белокровой антарктической щуки были основой рациона всего Нового Берлина.

Однако какие-либо комментарии отпускать по этому поводу было бы не вежливо. Ведь Вероника старается… К тому же из-за неожиданного увеличения населения Новой Швабии за счет беглецов быстро истощились запасы муки, а это могло быть поправлено только с приходом «Альмеры». Если бы англичане задумали пустить ее на дно — не было бы задачи проще, но в эти широты подлодки союзников не заходили. Да и шел пятитысячник под чилийским флагом. Скоро вернутся с путины краболовы «Тор» и «Посейдон», на складах появится криль и кальмары.

— Все-таки скажите, Конрад. — (Лют воспринимал его исключительно как Ноймана.) — Где же ваша семья, в Потсдаме или здесь?

— Да уж точно не в Потсдаме. Я проверял, — попытался пошутить Ройтер-Нойман. — Если бы они были в Потсдаме, то на то памятное совещание у Папы я пришел бы с ними… — Шуток, связанных с понятием «семья», Лют не понимал. Когда заходила речь о священном для него понятии, вполне компанейский Лют становился мрачным и колючим. — Почему вы не эвакуировали своих сюда? — спросил Ройтер, чтобы как-то смягчить разговор.

— Ну как вы себе это представляете? Устроить коллективное самоубийство подобно Рейхсминистру? Удивляюсь, как Папе удалось меня-то переправить. Мы отсиживались трое суток во фьордах у Тьерна, прежде чем выйти в открытое море. Только представьте себе, как бы я подставил Папу, если бы союзники меня обнаружили. Хотя… Куда уж больше подставить… Сейчас у всего этого предприятия совсем неясные перспективы. Рейхспрезидент в тюрьме… Кто будет отдавать приказы?

— Как кто? Гроссадмирал Лютьенс, естественно.

— А кто будет отдавать приказы ему?! Знаете, что я вам скажу, Нойман, мы все здесь надолго. Это не Ильзе меня похоронила… Это я ее похоронил… Встретимся за ужином, — неожиданно оборвал он сам себя.

Капитан цур зее поклонился и зашагал по проходу, пробитому в скальной породе. Его шаги отдавались гулким эхом. Навстречу двигалась группа офицеров, Лют механически козырнул им, отвечая на приветствие, и проследовал в серый полумрак, освещаемый неверным светом аварийки.

— Милая комнатушка. — Рёстлер разглядывал новое жилище Вероники и Хельмута. — Все как в старое доброе время. — Он кивнул в сторону стены, на которой висели несколько сувенирных тарелок с видами городов Германии.

— Да, — вздохнула Вероника — Увы, половина, если не больше, разбилась. Сами понимаете, постоянные переезды, бомбежки…

— Помню, были Дрезден, Гамбург… Удивительно… Как символично… Нет городов, нет и тарелок… Мюнхен — вижу, стоит, вернее, висит.