– Всегда приятно с тобой побеседовать, Сенграт, – отозвался Илларт безмятежно. – Ты точно не выпьешь с нами чашечку кавы? Новый сорт, спасибо генетикам партии Солнца-за-Облаками. Они полагают, что урожаи будут достаточно высоки, чтобы выращивать каву на борту стало выгодно. Вот, правда, обжаривать зерна здесь совсем не умеют, так что на твой вкус будет слабовато, но есть в этом напитке такой, знаешь ли, ореховый привкус – напоминает фундук, и мне очень нравится.

Бормотавшего что-то о претенциозном легкомыслии Сенграта заглушил хрип бортового интеркома. В чем-то советник был прав, подумал Маркель, потягиваясь и снова одевая наушники. Интерком, как и большая часть бортовых систем «Прибежища», отчаянно нуждался в ремонте, а лучше – в полной замене. Научных и технических знаний у Странников хватало, чтобы брать под контроль целые солнечные системы и вламываться в базы данных межгалактических корпораций, но собственное их оборудование держалось на соплях и молитвах. Вот и динамик в каюте Илларта барахлил, так что шум помех съедал слова и целые фразы. Маркель разобрал только «Груз кавы… сообщение… Хон… прибыва…».

«Здорово, – мелькнуло у него в голове. – Очередной политический беженец скрывается в грузе кавовых зерен. Только этого нам не хватало – еще один рот на борту и так переполненного „Прибежища“. А может, четырнадцать или пятнадцать ртов», добавил он про себя мрачно. Семьи у хань-киянцев были большие.

Он не успел вставить в одно ухо затычку-динамик, когда барабанную перепонку второго пронзил отцовский дикий, радостный вопль:

– Хон кто?

– Не «хто», – прохрипел интерком. – Хоа. Нгуен Хон Хоа.

Герезан и Андрежурия разразились возбужденными возгласами, но Илларт быстро унял коллег. Кем бы ни был Нгуен Хон Хоа, спикеры, похоже, считали, что свое место на борту корабля он заслужил. Снова отложив видеосистему, Маркель выполз из спальной трубы. Если уж так, можно и выяснить, в чем дело. А с видео можно потом будет забраться в служебный туннель и послушать музыку в тишине и покое. Тяга к уединению уже давно побудила Маркеля обследовать все укромные уголки «Прибежища», куда только мог забраться худенький мальчишка. Ему ведомо было каждое якобы недоступное местечко, откуда вытащили, чтобы пустить на металлолом, окончательно устаревшее оборудование, равно как вся сеть тесных вентиляционных шахт и узких щелей, по которым полагалось передвигаться корабельным электрикам.

Когда Маркель протиснулся в комнату, трое спикеров стояли, обнявшись, с дурацкими ухмылками на лицах.

– Какая жалость, – заметила Андрежурия, – что Сенграт не задержался еще немного. Тогда бы он прежде всех узнал эту новость.

Сейчас она казалась почти ровесницей Шимены. Щеки спикера раскраснелись от восторга, прядки светлых курчавых волос, выбиваясь из тугих косиц, обрамляли ее лицо нимбом.

– Вот и славно, – отозвался Герезан. – Так у него будет меньше времени подумать, как бы обратить изобретение Нгуена Хон Хоа во вред людям.

– Герезан, кончай! Даже Сенграт не сможет извратить систему предсказания погоды!

Илларт прокашлялся.

– Не уверен. – Он подключил терминал к настенному экрану за спиной Герезана. – Вот полный текст сообщения.

Хотя Маркель до сих пор свободно протискивался в вентиляционные трубы, ростом он превосходил Андрежурию на добрую голову, и прекрасно видел экран, стоя за ее плечом. Нгуен Хон Хоа – кто он такой, юноша до сих пор не имел понятия – запрашивал политического убежища на борту корабля Странников, поскольку опасался, что какое-нибудь из трех правительств Хань Кияня воспользуется в военных целях его последними разработками.

– Это он преувеличивает, чтобы мы его точно приняли, – отмахнулась Андрежурия. – Зря преувеличивает. Если он собрал действующую модель, которую мы обсуждали на семинаре по хаотическому управлению, мы сможем продавать ее сельхозпланетам за любые деньги, и все наши проблемы с ремонтом отойдут в прошлое.

– Не продавать, – поправил Герезан. – Сдавать в аренду. Технология остается за нами.

– А мы не делим невылупившихся цыплят? – сухо полюбопытствовал Илларт. – Мы даже не знаем, не сменил ли Нгуен направление работ. Возможно, он вообще забросил теорию хаоса, и занялся чем-нибудь совершенно новым.

Спикеры примолкли на секунду, ошарашенные таким предположением, и Маркелю удалось, наконец, вставить слово.

– Да кто такой этот Нгуен Хон Хоа?