— Я сам чую! — басил в трубку Баранов. — Князева посылаю! Князев им жару подсыпет!
Павел Алексеевич вышел на улицу. Ночь морозная, с ветерком. Потоптался у входа на КП, прислушиваясь к стрельбе. Трудно определить что-либо по звукам. Но стрельба отдалялась, это точно.
Белов старался подавить в себе радостное возбуждение. Рано еще ликовать, рано! Мало ли что он чувствует, предугадывает… Вот доложат командиры дивизий, тогда будет ясно. А сейчас бой еще в разгаре, хотя развязка приближается неотвратимо.
Фашисты, сосредоточившись в центре Пятницы, попытались пробиться на юг. Всей массой устремились они по дороге на Мордвес. Но гвардейцы уже подтянули станковые пулеметы, поставили на прямую наводку орудия. И началось избиение! Пулеметчики выкашивали бегущих. Лишь небольшой группе гитлеровцев удалось вырваться из огневого мешка. Сотни немцев сдались в плен, разбежались по окрестным полям.
Невелика деревня Пятница. Всего-то в ней домов шестьдесят. Но осталось в этой деревне больше семисот трупов и десять разбитых танков.
Генерал Баранов посадил один полк на отдохнувших, подкованных лошадей и послал вслед за гитлеровцами. Пленяя отставших, уничтожая тех, кто сопротивлялся, гвардейцы в конном строю ворвались в населенные пункты Тимирязево и Стародуб. А танковый отряд Грецова установил возле Жижелны локтевую связь со 112-й танковой дивизией.
С пятницкой группировкой гитлеровцев было покопчено. Остатки ее беспорядочно отходили к городу Мордвесу.
Утром Павел Алексеевич выслушал подробные доклады генерал-майора Баранова и полковника Осликовского. Голоса у обоих уверенные, радостные. Поздравив комдивов с успехом, Белов предупредил: ни малейшего зазнайства! У врага много сил. Для преследования отступающих выделить специальные отряды. Остальным бойцам — сутки полного отдыха. Сон вволю. Хозяйственникам — работать. Пополнить до нормы все запасы. Продолжить ковку коней. Ну а командирам дивизий прибыть на товарищеский обед.
— Не то что у вас — консервы да колбаса целыми педелями. Даже горячий борщ будет! — весело пообещал Белов.
Надев бекешу, Павел Алексеевич вышел с КП. На улице было непривычно тихо. Ни выстрелов, ни гула авиационных моторов. Чуть дымились догоравшие пожарища. Прошли женщины в валенках и теплых платках. Двое ребятишек съезжали с горки на санках.
Минуло ровно трое суток, как Павел Алексеевич приехал в этот город, казавшийся тогда беззащитным, вымершим. Положение Каширы было почти безнадежным. Где находились бы сейчас немецкие танки, если бы им удалось захватить переправы через Оку? Может, на окраине столицы?
В ночь на 5 декабря температура упала до 25 градусов.
Режущий ветер перехватывал дыхание. Поземка заносила, заравнивала дороги.
Стрелять без рукавиц было невозможно — пальцы примерзали к металлу.
В такой холод нос из избы высунуть страшно, а генерал Белов приказал кавалеристам: наступать непрерывно, гнать немцев из теплых домов, не давать им отсиживаться у печек. Нам плохо, а им еще хуже!
Бойцы на холоде, на ночных дорогах, под мертвящим дыханием ветра — и генералу не пристало греть руки над огоньком. Павел Алексеевич выехал к Мордвесу на вездеходе.
Обледеневшее шоссе в низинах замело снегом. Даже вездеход застревал — о колесных машинах и речи нет. В белесой мгле темнели брошенные фашистами тяжелые грузовики.
С интересом глядел Белов на колонны пленных. С гитлеровцев слетела спесь. Лица черные, помороженные. Одеты фантастично. На одном — красноармейская шинель, на другом — женское пальто, перехваченное ремнем. «В моде» платки и шали: почти все пленные повязались ими поверх пилоток. Вот уж действительно самая настоящая грабьармия!
Мороз одинаков для всех. Но на наших бойцов любо-дорого посмотреть. Валенки, ватные брюки, ватная стеганка, шапка-ушанка. И тепло, и удобно. Страна заботится о своих солдатах.
Деревни, через которые проезжал генерал, были почти стерты с лица земли. Лишь немногие постройки сохранились. Кое-где прямо, казалось, из глубины земли струился дым и летели искры. Там, значит, погреб или блиндаж, бойцы и уцелевшие жители отдыхают и обогреваются возле печурки.