Глава 18. Сон и судьба

Ближайшие десятилетия принесут нам осознание того, что сны — сложный психобиологический механизм, по мере необходимости способный обеспечить непрерывную поведенческую адаптацию. Хорошо откалиброванный, он представляет собой чрезвычайно точный инструмент, чей потенциал сравним с производительностью мощного компьютера. Этот оракул исследует обширный ландшафт случайностей или почти случайностей, чтобы оценить, куда указывает компас судьбы — не в смысле неизбежного, предопределенного будущего, а того состояния, к которому все стремится.

Судьба — это место, куда дует ветер, течет река, куда ведут желания и обстоятельства. Наша чудесная многогранная мозговая машина для извлечения вероятностей, созданная генами и мемами в ходе эволюции вида, подпитывается сознательными эмоциями и заботами, а также нашей ненасытной любознательностью по отношению к миру.

Сон указывает на пункт назначения, но не гарантирует прибытия в него — подобно тому, как можно долго следовать правильным курсом, а потом или остановиться, или ускориться, или выбрать альтернативный маршрут. Наш пункт назначения — судьба — это то, куда мы направляемся, но не обязательно то, куда мы придем. Четкие и яркие сны позволяют взглянуть на судьбу сквозь симуляцию возможных вариантов и результатов. Видеть сон — это как пробираться на ощупь в темной комнате с одним лучиком света, где стены — само будущее.

Мы произошли от людей, которые с незапамятных времен видят сны. Если в городских цивилизациях сны перестали быть необходимостью для функционирования общества, то во многих коренных культурах этот переход так и не произошел. До сих пор сны живут и просвещают умы охотников-собирателей, современных представителей того образа жизни, каким жили почти все наши предки. Понимание снов этих народов очень важно для объяснения, каким путем мы сюда пришли и с какими проблемами имеем дело.

Племена индейцев традиционно признавали способность снов предсказывать будущее — в доступной обычному человеку форме, или посредством снов-откровений в переломные моменты жизни, или через шаманские сны, стимулированные обрядами перехода, лечения или духовного наставления. Они культивируют сны огромной силы и непреходящего значения, способные вдохновлять, посвящать, направлять и учить людей. Именно через эти формирующие сны молодые люди решают следовать тем или иным путем во взрослой жизни — путем шамана или, например, охотника-воина.

Первые рассказы европейцев об обитателях Нового Света свидетельствуют о социальной значимости события сна у индейцев. Ханс Штаден[177], живший в XVI веке, в результате кораблекрушения близ бразильского побережья попал в плен к индейцам племени тупинамба. Позже он описал, как знахари рекомендовали индейцам-каннибалам тщательно изучить свои сны, прежде чем выйти на тропу войны.

Если во сне поджаривали их плоть — они откладывали нападение. Видения о поджаренных врагах заставляли взять в руки оружие и, издав боевой клич, начать войну. Миссионеры-иезуиты XVII и XVIII веков сообщали: ирокезы c северо-востока США и юго-востока Канады рассматривают сны как загадочные путешествия для удовлетворения желаний души.

Чтобы должным образом соответствовать онейрическим пророчествам, ирокез публично пересказывал сновидение до тех пор, пока не оформлялось его метафорическое толкование, способное оптимальным образом направить дальнейшие действия. Наряду с психоаналитической теорией эти убеждения повлияли на представления Юнга о «больших снах».

Почти три сотни лет спустя среди эквадорского народа хиваро сохранились записи о вере в сны как в метафоры, касающиеся будущего и в значительной степени определяемые отношениями хищник — добыча. Хиваро делят сны на три основных типа. Благоприятные вещие сны об охоте образны и молчаливы; их следует толковать тайно, чтобы не отпугнуть добычу. Эта трактовка должна признавать эквиваленты и инверсии: сон о рыбалке можно расценить как указание на удачную охоту на птиц. Благоприятный сон — необходимое, но недостаточное условие охоты: он не гарантирует успеха, но подсказывает сновидцу, как правильно действовать, чтобы его достигнуть.

Второй тип сновидений — дурные предзнаменования для сновидца или его родственников. Они тоже образны и безмолвны, представляют враждебных людей в виде животных и этим пугают.

Третий тип — «сон истины» предков и духов, для которого характерны словесные сообщения. В этих сновидениях можно призвать определенных духов для выполнения задач, соответствующих их способностям. Чтобы спровоцировать появление этой демиургии созданий разума, прибегали к всевозможным воздержаниям, приему табака и психоделических растений.

Перуанские хиваро называют одним словом сны и транс, вызванный аяуаской. Они верят, что под ее воздействием можно увидеть события, которые еще не свершились, но с разной степенью вероятности наступят. Итак, для хиваро сон — это не предчувствие неотвратимого будущего, а возможность волшебным образом формировать его через намерения и, прежде всего, совершение действий во сне.

Коренные жители Амазонии из племени пирахан смотрят сны, чтобы собирать песни, вести войны и заключать союзы с духами. Бразильский антрополог Марко Гонсалвес из Национального музея Федерального университета Рио-де-Жанейро заметил: «Если сон может породить событие, то и событие может породить сон. Вернее, то, что происходит во сне, произойдет в мире как повторение, а то, что произошло наяву, случится во сне как его репрезентация».

У ваура, живущих в верховьях Шингу, сон считается явлением, подобным трансу, болезни, ритуалу, мифу. В этих состояниях душа отправляется в путешествие и умудряется войти в контакт с внечеловеческими, загадочными и чудовищными существами, очень близкими к животным. В результате трудного взаимодействия могут появиться полезные знания, например великолепные геометрические рисунки, приходящие к ваура во сне.

У народа паринтинтин, живущего в бассейне реки Мадейра на юго-востоке Амазонии, по утрам принято обсуждать сны, чтобы предсказать будущее. Как и в случае с мифами, для передачи пережитого во сне используются специфические грамматические формы.

Между тем у калапало, по-видимому, не существует специального слова для обозначения сновидений — они рассматриваются как отображение желаний человека, его целей и будущих возможностей. Калапало не доверяют пересказам, но верят в правдивость онейрической картины. Вот почему они прикладывают много усилий к подбору наилучших слов для описания действий во сне.