— Ну, так все говорят, — смутился Рюмин.

— Все говорят! — Маленков хмуро передразнил Рюмина. — Факты нужны, а не сплетни! — кивнул Суханову. — Дайте ему бумагу и пусть все подробно напишет… Про любовниц — не надо!

4 июля 1951 года Маленков обсудил сообщение Рюмина на очередном заседании Политбюро.

— А вот срочный и очень тревожный вопрос об Абакумове, — сказал он, дойдя в повестке дня до Абакумова. — Вы ознакомлены с заявлением товарища Рюмина…

— Это что же получается — Абакумов как-то убил Этингера, чтобы не дать тому рассказать об убийстве Щербакова? — с сомнением уточнил Молотов.

— Что-то не верится в еврейский заговор. Мы помогли провозглашению Израиля, мы помогаем ему сейчас… Почему евреи? Тому же Израилю нет смысла как-то вредить нам, — поддержал сомнения Молотова Сталин.

— А вспомните, как в 1948-м в «Правде» выступил Илья Эренбург со статьей о патриотизме, — взял слово Лазарь Моисеевич Каганович, которому ни еврейское происхождение, ни темперамент не давали отмолчаться по этому вопросу. — Он абсолютно правильно писал, что если бы не Советское государство, то никакого еврейского государства не было бы и в помине, объяснял, что государство Израиль не имеет никакого отношения к евреям Советского Союза. У нас нет еврейского вопроса и в еврейском государстве нужды нет. Он высказал позицию партии и Советского государства по этому вопросу — Израиль необходим для евреев капиталистических стран, где процветает антисемитизм. Правильно сказал, что у нас, у единого советского народа, не существует такого понятия — «еврейский народ». Это смешно, так же, как если бы кто-нибудь заявил, что люди с рыжими волосами или с определенной формой носа должны считаться одним народом… Правильно он написал? Правильно! И чем же ответила эта контра — эти еврейские националисты? Всего через несколько дней был какой-то там еврейский праздник и они у синагоги провели демонстрацию, и какую! Я потом узнавал, обычно по праздникам в синагогу приходило примерно сто-двести человек, а тогда эти американские прихвостни, чтобы приветствовать посла Израиля Голду Меир, собрали пятидесятитысячную толпу. Это как же понять?! Они плюнули в лицо остальным народам СССР, заявив этой демонстрацией, что эти народы — всего лишь три года назад отдавшие миллионы сыновей и за их, евреев, жизнь, — теперь им не братья! Они, видишь ли, евреи, сами по себе, их родина — Израиль. Эти 50 тысяч евреев — это ведь не только московские евреи, они съехались со всего СССР, была даже делегация из Новокузнецка, а ведь в 1948 г. поездки по стране еще были проблемой, даже по железной дороге. И, тем не менее, как видите, по чьему-то указанию десятки тысяч евреев получили отпуск или фиктивный больничный лист, кто-то помог им купить билеты, организовал их размещение в Москве. Правильно мы разогнали за это пресловутый Еврейский антифашистский комитет, но только ли он один занимался этой подрывной работой?.. И если эта гнида еврейского национализма завелась в Министерстве государственной безопасности, то это страшно — это значит, что у нас теперь нет МГБ, что это не МГБ СССР, а МГБ этих националистов, или Америки, или Израиля… Ясно одно: Абакумова, этого, как его, Фраермана, что ли, и прочих надо арестовывать и вытряхивать из них правду.

— А кто будет вытряхивать? Может, там уже у всего МГБ «рыльце в пушку», — засомневался Молотов.

— А вот этот, кто заявление написал, подполковник этот, пусть и вытряхивает. Он уже пошел против Абакумова и его евреев, вот пусть и копает дальше, — быстро нашел решение вопроса Каганович.

Берия вспомнил «ежовщину» и с сомнением покачал головой.

— Такие энтузиасты могут такого накопать…

— Ничего, — успокоил его Хрущев, — Политбюро следить будет, если чего, мы раскопаем обратно.

После снятия с должности министра госбезопасности Абакумова его обязанности исполнял первый заместитель министра Огольцов. Сталин пока не определился с тем, кого назначить на должность министра постоянно, и Хрущев вызвал к себе Огольцова для непростого разговора.

— Мы с вами знакомы, если не ошибаюсь, с 1947 года? — приветливо спросил Хрущев.

— Да, Никита Сергеевич, я представлялся вам в Киеве… при определенных обстоятельствах.

— Вот именно эти обстоятельства меня и беспокоят. Сейчас, когда после ареста Абакумова вы остались исполнять его обязанности министра госбезопасности, что вы можете сказать о следователе Рюмине?

— Да как вам сказать… — замялся Огольцов.

— А так прямо и скажите — честно, по-партийному.

— Он, как бы это сказать, оперативник, может быть, и неплохой, но опыта для такой должности у него нет, и к тому же, мне кажется, он излишне усердствует в направлении евреев.

— А может, это и хорошо? Жидов погонять — это всегда полезно. А то ведь совсем страх потеряли, опять в кагалы собираются и не Советскую власть, а Израиль славят, неблагодарные сволочи. И если Рюмин надавит на них, а не… — Хрущев сделал паузу и подчеркнул голосом, — не на другие обстоятельства, то от этого всем будет польза. Всем.