«Где я слышал это раньше?» – подумал Блад и лишь кивнул в ответ.

Его коллега Альм все-таки дал волю чувствам.

– Мы с напарником в любом случае считаем, что именно так все обстояло. Поэтому предлагаю и тебе подумать над этим делом.

После первого часа Бекстрём настоял на коротком перерыве. Вдобавок предложил фон Комеру кофе, минеральную воду, бутерброд, немного размять ноги и даже посетить ближайшую к допросной курительную комнату. Всю программу, короче говоря, с целью продемонстрировать свое благосклонное отношение.

Барон отказался от возможности покурить, но принял все остальное, и в ожидании кофе они вышли в коридор, где Бекстрём отвел его подальше, незаметно кивнув в направлении прокурорши, которая стояла немного в стороне и о чем-то тихо разговаривала с Эком. Было самое время поговорить один на один, и Бек-стрём для начала предложил перейти на «ты». При всем уважении, конечно, но, по крайней мере, чтобы не терять времени даром, поскольку его самого нисколько не радовала вся история.

– Я вообще-то занимаюсь расследованием убийств, – сообщил Бекстрём, многозначительно пожав плечами, – и подобная ерунда, между нами говоря, меня абсолютно не интересует. В отличие от некоторых прокуроров, – добавил он, кивнув в сторону Лизы Ламм.

Естественно, они могли перейти на «ты», согласился фон Комер. Не только в целях экономии времени, но также поскольку он понял, что наконец встретил полицейского, готового выслушать его. Единственного, кто не осудил его заранее.

Пятнадцать минут спустя допрос возобновился. Все получили кофе и минеральную воду, а фон Комер два бутерброда с сыром и ветчиной.

– Если я тебя правильно понял, оба упомянутых типа появились в твоем доме совершенно неожиданно, – сказал Бекстрём, как только жертва его интриг с помощью салфетки убрала возможные следы короткой трапезы. – Два абсолютно незнакомых тебе человека, – добавил он.

– Как я уже говорил до перерыва, никогда не видел никого из них раньше.

– Почему они захотели встретиться с тобой?

Они пришли забрать картины и прочие предметы искусства, с продажей которых он обещал помочь Эрикссону.

– Они были вежливы и обходительны, поэтому не возникло никаких проблем, – сказал фон Комер. – Представились, и, насколько я помню, здоровый парень, его, по-моему, звали Окерстрём, дал мне визитку, когда мы стояли в дверях и разговаривали.

– Что произошло потом?

– Я попросил их войти, а затем объяснил, как все обстояло. А именно, что, скорей всего, вышло какое-то недоразумение, поскольку Эрикссон забрал всю коллекцию за несколько часов до них.

– В твоем понимании, значит, они пришли от Эрикссона?

– Да, кто иначе отправил бы их ко мне домой? – ответил фон Комер и удивленно посмотрел на Бекстрёма. – Как я догадался, они просто бегали друг за другом из-за какого-то недопонимания.

– Допустим, – кивнул Бекстрём. – И что ты сказал им?

– Я пошел и принес расписку, которую мне дал Эрикссон. Из нее следовало, что он уже забрал картины.

– И как они отреагировали?