– Как ты сообщишь матери – позвонишь или напишешь? – поинтересовалась Дороти.

– Не знаю.

– Я думаю, что Эллен и отцу я напишу в письмах. По телефону просто невозможно сказать.

Где-то скрипнул вентилятор. Примерно минуту спустя он убрал руку с её талии и положил её на ладонь Дороти на парапетном камне между ними. Другою рукой уперевшись в гребень парапета, он спрыгнул вниз. Прежде, чем Дороти смогла бы повторить то же самое, он стремительно развернулся к ней, так что её колени упёрлись ему в живот, а обе руки оказались накрыты сверху его руками. Он улыбнулся ей, и она тоже ответила ему улыбкой. Он посмотрел ей на живот.

– Юная мамаша, – заметил он. Она хихикнула.

Он переместил руки ей на колени, мягко охватил их пальцами, поглаживая их под юбкой.

– Может, лучше пойдём, а, милый?

– Минуточку, Малышка. У нас пока ещё есть время.

Он перехватил её взгляд, какое-то время смотрел ей прямо в глаза, а сам тем временем опускал руки всё ниже, скользя ими по тыльной стороне её ног, пока не обхватил её икры. Периферийным зрением он мог видеть её руки в белых перчатках, они всё так же цеплялись за передний край парапетного камня.

– Красивая блузка, – заметил он, разглядывая белый пушистый галстук-бабочку у неё под горлом. – Новая?

– Новая? Древняя, как мир.

Его взгляд стал критическим.

– Бабочка чуть-чуть не по центру.

Она подняла одну руку, чтобы потрогать галстук.

– Нет, – возразил он, – так ещё хуже.

Она оторвала другую руку от парапетного камня.

Его руки скользнули вниз по шёлковым выпуклостям её икр, настолько далеко, насколько он мог дотянуться не нагибаясь. Он отставил назад правую ногу, приняв ею упор носком. Он сдерживал своё дыхание.

Она поправляла бабочку обеими руками.

– Так луч…

С быстротой атакующей кобры он нырнул вперёд и, ухватив её за пятки, рванул на себя и выпрямился, задрав её ноги вверх. На одно бесконечное, застывшее мгновение, когда руки его, меняя захват, скользнули с её пяток на ступни, их взгляды встретились: он увидел, как в ужасе расширились её глаза, – крик захлебнулся у неё в горле. Затем, все силы вкладывая в бросок, он вскинул её сведённые судорогой отчаяния ноги ещё выше.