Кингшип закрыл дверь.

Они проследовали в аптеку на Лексингтон Авеню, где Гант взял кофе и вишнёвый пирог, а Кингшип – стакан молока.

– Пока нормально, – подытожил Гант.

– Что вы имеете в виду? – Кингшип уткнулся взглядом в бумажную салфетку у себя в руке.

– По крайней мере, мы знаем положение дел. Он не говорил ей про Стоддард. Теперь практически ясно, что…

– Вы слышали Мэрион, – возразил Кингшип. – Они не говорили про учёбу из-за Эллен.

Гант воззрился на него, слегка приподняв брови.

– Ну да, – медленно промолвил он, – этим можно успокоить её, ведь она влюблена в него. Но для парня не говорить своей невесте, где он учился…

– Но он же ничего ей не наврал, – запротестовал Кингшип.

– Они просто не говорили про учёбу, – саркастически усмехнулся Гант.

– Учитывая обстоятельства, думаю, это понятно.

– Точно. То обстоятельство, что он был знаком с Дороти.

– Вы не имеете права делать такие допущения.

Гант неторопливо помешал кофе, отпил. Добавил ещё сливок и ещё помешал.

– Вы её боитесь, да? – спросил он.

– Мэрион? Не будьте смешным, – Кингшип решительно поставил свой стакан с молоком на стойку. – Человек невиновен, пока его вина не доказана.

– Тогда мы должны отыскать доказательство, так ведь?

– Вот видите? Вы заранее предполагаете, что он проходимец.

– Я предполагаю чертовски куда более худшее, – сказал Гант, поднося вилкою ко рту кусок пирога. Проглотив его, спросил: – Что вы собираетесь делать?

Кингшип снова уставился на бумажную салфетку.