Ещё один толчок, более ощутимый, чем предыдущий.

Отступил, опешил. Это ещё что за…

— Я только что спасла твою хренову жизнь, Малфой! — закричала она, и от этого крика зазвенело в ушах.

Будто кто-то просил. За уши притянул в ванную комнату. Он скривился.

— Твою мать, тише…

— Нет! Не тише, иди ты на фиг, я видела твой взгляд! Ты готов был сделать это! Какого чёрта, я тебя спрашиваю!

Интонации исключительно восклицательные — вопросом там и не пахло.

Что, Грейнджер? Страшно, когда смотришь вот так и проектируешь смерть, которая, ты знаешь, сейчас произойдёт. Я знаю, страшно. В моей голове это безвылазно.

— Успокойся.

— Нет, ты расскажешь мне! — снова замахнулась и впечатала ладонь ему в грудь. На этот раз он не двинулся. — Ты расскажешь и поклянёшься, что никогда, — никогда, Малфой! — понял меня, или нет, не посмеешь больше и помыслить об этом, ты понял?!

Теперь они оба дышали, словно обежали вокруг Хогвартса по пять кругов каждый.

Как эта девчонка умела заводиться.

За пару секунд из гриффиндорской тихони превращалась в растрёпанную, злую бестию с самыми пылающими глазами на свете. И это я — крайность, а, Грейнджер?

Он смотрел на неё почти в восхищении, наверное, потому что она снова — в четвёртый раз — ударила его в грудь. Драко перехватил руку только из пробудившегося самолюбия. Действительно — сколько можно его лупасить?

Тёмные глаза впились взглядом в его пальцы, сжимающие тонкое запястье. Драко с удовольствием отметил, что прикосновения — его прикосновения — оказывают на неё слегка оглушающий эффект.

— Ты расскажешь мне, — наконец прошипела она, возвращаясь к его лицу. — Немедленно расскажешь. И я действительно не шучу.

Ладонь ощущала, как гриффиндорку трясёт. Надо же. По-настоящему ведь испугалась.

И Малфой вдруг решил — неожиданно. Манерно отпустил, почти оттолкнул её.

— Акцио, палочка, — и со вздохом поджал губы. — Ладно, твоя взяла.

Гермиона так и застыла с поднятой рукой. Моргнула, наблюдая, как он ловит тонкое древко. И через пару секунд выдавила: