Ф у ч и к. Именно так, Зденек, — жизнь. Жизнь, если даже у вас отнимут все — свободу, близких, товарищей по борьбе. Это у нас можно отнять, но веры в свое дело ведь не отнимешь?
З д е н е к. Нет. (
Ф у ч и к. Вот и хорошо, Зденек. С этого дня вы в ответе перед партией за «Юнкерс». И если каждого из этих шестерых не может заменить один, пусть заменят двое, трое, четверо! А сегодня самое главное — забастовку довести до победы. Пусть в гестапо думают, что это драка только за кроны, за то, чтобы не умереть с голоду. А сотни ваших товарищей, одержав победу в этот раз, завтра пойдут с нами и на другое. И вряд ли они забудут эту ночь! Не так ли, Зденек?
З д е н е к. Так.
Ф у ч и к. Ну, с богом, как говорили наши отцы. Встретимся завтра вечером у Елинков.
Г у с т а. Аресты на третьем заводе за одну неделю?
Ф у ч и к. На четвертом, Густина. У гестапо какой-то широкий план. Но какой?.. Какой?.. Где же Мирек? Мне нужно уходить, родная, я должен немедленно повидаться с членом ЦК.
Г у с т а. Мирек опаздывает? Странно. Может быть… эти аресты?
Ф у ч и к. Схватить этого парня… Это не так просто.
И р а с е к. Все вокруг спокойно, товарищи.
Ф у ч и к. Что же ты молчишь, Мирек?
М и р е к
Ф у ч и к. Что такое? Что ты мелешь, Мирек?!
М и р е к. Лучше бы я умер, чем принес такие вести. Всех сразу в эту ночь…
Ф у ч и к. Всех сразу? Откуда ты можешь знать?
М и р е к. Я подпоил в баре шофера гестаповского автобуса. Он где-то нализался еще с утра и быстро развязал язык. Он был только на двух квартирах, но в тюрьме слышал, что взяли многих. Их возили всю эту ночь…