– Как вы, женщины, любите грустные воспоминания! Любите терзаться и плакать.

– Воспоминания? Дорогой, но она умерла всего пять дней назад!

– Ну да, кажется, пять. Но ведь её не вернёшь. Какой же смысл каждый вечер плакать?

– Она умерла не одна. Вот что самое ужасное.

– Да? – он удивлённо посмотрел на неё. – А кто ещё умер?

– Ллойд… ты… У неё же был ребёнок!

– А-а, да, правда… Я забыл.

– Хотела бы я так быстро забывать, – вздохнула Беатрис.

– Но тебе нельзя этого, – возразил милый. – Кто-то же должен помнить всё за нас двоих.

– Да, – слабо улыбнулась она. – Да, конечно.

– Ты у меня такая умница! И красавица. Сыграем ещё?

– Красавица… У меня лезут волосы… Ужас!

– Куда они у тебя лезут, любимая?

Беатрис печально взглянула на него.

Бедный мальчик! Он совсем, совсем ничего не понимает, не видит. И не хочет ни видеть, ни понимать – вот, что самое ужасное. Он сбежал в свою болезнь, спрятался в ней. Там ему хорошо, уютно. Немного голодно и холодно, но всё ведь образуется рано или поздно…

– Милый, ты… ты будешь скучать по мне?

– Ты уезжаешь? – он оторвался на секунду от карт.

– Ребёнок, – вздохнула он. – Ты безнадёжный ребёнок.

– У нас обязательно будет ребёнок, – оживился Ллойд. – Правда, любимая? Маленькая такая Беатрис. Она будет всё время писаться и кричать. Я буду звать её Младшей. Или – Беатрис Вторая, принцесса Каледонии. Или… Я счастлив! Как я счастлив, что ты у меня есть! Играем ещё?

– У меня выпадают волосы, – повторила она, слизывая с губ тихие слезинки. – Скоро я стану совсем страшной.