Глава шестая

Нельзя сказать, что пробуждение было очень приятным для Одалии. Некоторое время она лишь сонно моргала, пытаясь понять, почему у нее так затекли спина, локти и колени. Растирая ладонями лицо, фал Ниори успешно сдержала стон, вызванный вернувшейся памятью.

Они проиграли. Внезапно Первый Меч Махараджи посерьезнел и покинул дилижанс, попросив не выходить, пока он не позовет. После небольшой заминки отряд двинулся дальше. Одалия боролась с желанием выглянуть в окно, посмотреть, что все же происходит – но просьбы лучшего мага Ниори в такой ситуации равнялись приказу. А потом был оглушительный треск, и внутреннее убранство дилижанса завертелось у нее перед глазами. Последнее, что она услышала перед погружением в темноту – истошный визг взятой с собой служанки.

А потом было пробуждение. Одалия предпочла бы не просыпаться. Демон всласть поглумился над наивной женщиной, решившей, что она имеет силу и право вершить правосудие даже вдали от своего дворца. Отдал ее, словно не понравившуюся куклу, своему ученику! И даже больше, подробно объяснил, как именно она должна вести себя с «хозяином»!

Пожалуй, только бушующая в глубине души ярость от испытываемого унижения была единственным чувством, принадлежащим прежней молочной сестре Махараджи.

Кроме нее, Одалию терзали страх и вина.

Вина за погибших из-за ее самоуверенности людей. Вина за собственную слабость, за неоправданное доверие владычицы, за погубленную жизнь придворного мага, которая значила для Ниори больше, чем жизни тысяч простых смертных.

И страх. Страх при одном воспоминании о беловолосой твари. Страх при воспоминании о том, кто доставил их в Корону Ледяных Волн. Страх перед неизвестными пока прихотями «хозяина». Страх перед болью, которой ошейник наказывал за ослушание. Страх перед будущим, перед тем моментом, когда пресытившись ее страданиями, ее выкинут, словно сломанную игрушку.

Одалия прекратила растирать лицо и звонко хлопнула себя по щекам. Даже оказавшись на самом дне, нельзя позорить текущую в ее жилах кровь властителей. Даже если придется сполна испить из чаши унижений. Раджа посмотрела на постель, рядом с которой сидела. Хозяин не спал. Он сидел и внимательно смотрел на нее.

От пристального, равнодушного взгляда девушке стало не по себе. Отведя глаза, она вскочила и поклонилась:

– Доброе утро, хозяин, – слова обжигали язык, но боль от ошейника была еще страшнее. – Каковы будут ваши приказания?

– Сядь обратно на стул.

Шиду внимательно смотрел на ставшую его собственностью женщину и думал, что наставник подложил своему ученику изрядную свинью. Потому что Одалия рабыней не была – что в ошейнике, что без него, ее разум и воля пока были не сломлены. Ее покорность – всего лишь страх перед болью. Нынешнее положение является для раджи пыткой. Растянутой во времени, но от этого не менее действенной пыткой унижением. Ученик палача мог ускорить процесс, сломав ее дух и превратив в покорную игрушку, мог избавить ее от мучений быстро и безболезненно. Ни первый, ни второй вариант Шиду не нравился. Значит, желательно найти третий. Но сначала нужно прояснить пару вопросов.

– Где мы? Что со мной произошло?

– Мы на постоялом дворе, господин. Вчера, едва успев снять комнаты, вы потеряли сознание. Зеленокожая сказала, что нам нужно дождаться вашего пробуждения.

Шиду припомнил. Да, постоялый двор недалеко от Короны Ледяных Волн, где обычно останавливаются не успевшие войти в город до заката караваны. Ученик палача снял три комнаты, пользуясь тем, что в Луны Штормов в этих краях цены за постой падают – мало кто рискует отправляться в путь в такую погоду.

– А где она сейчас? И где остальные?

– В других комнатах, – ответила Одалия, не отрывая взгляда от сложенных на коленях рук.

Наверное, спят, решил Шиду. И приступил к решению возложенных на него Омегой проблем.