Листья еще не опали окончательно и, выделяясь яркими пятнами на фоне черных веток и стволов, обеспечивали маскировку не хуже, чем былая зелень. Правда, осенняя тишина очень отличалась от летней. Она была всеобъемлющей и пронзительной, поэтому приходилось красться с удвоенной осторожностью, чтобы не выдать себя хрустом и шуршанием.

Артем и Лиля остановились на пригорке, поросшем молодыми сосенками, пушистыми и зелеными. Внизу на расстоянии примерно пятидесяти метров темнели мужские фигуры. Они четко выделялись на фоне желто-бурого ковра, простирающегося во все стороны. Если бы мужчины не переговаривались, Артем и Лиля напоролись бы на них. Их голоса разносились далеко по осеннему лесу, где можно было отчетливо услышать, как осыпаются листья. Это были Стеклянный и Игорь. В руках у них были лопаты. У их ног лежал длинный полиэтиленовый мешок, в каких перевозят мертвецов. Там и сейчас находился покойник или покойница, судя по очертаниям.

Работали парни без усердия, успев выкопать лишь неглубокую канавку, в которой можно было похоронить разве что ворону или белку. Было видно, что они наслаждаются покоем и призраком свободы. Игорь выпустил светлую челку из-под черной шапочки, сдвинутой на макушку, и, не переставая покуривать длинную тонкую сигарету, лениво долбил черную землю штыком лопаты. Стеклянный тоже курил, но не работал, поскольку лопата у него была совковая, широкая, предназначенная для выгребания, а не рытья.

— Моей сегодня одиннадцать месяцев исполнилось, — говорил он своим грубым голосом, как нельзя лучше подходящим к его мужественному профилю. — Райка фото прислала. На меня похожа, спасу нет. Как две капли воды.

Было ясно, что речь идет о сходстве со Стеклянным его одиннадцатимесячной дочери, а не Раисы, которая, вероятно, была его женой. Из чего, кстати, отнюдь не следовало, что девочка вырастет красавицей. Ее папа Стеклянный смог бы неплохо зарабатывать на корпоративных вечеринках, изображая там Глеба Жеглова из народного сериала «Место встречи изменить нельзя». Так что если дочка действительно унаследовала его черты, то на конкурсах красоты ей делать было нечего.

Игорю было на это плевать, и он действительно сплюнул.

— А я не женюсь никогда. Не хочу связывать себя по рукам и ногам. Соски, пеленки.

— Сейчас пеленки не нужны, — сказал Стеклянный. — Памперсы. В них хоть чайник воды лей, держат.

— Нет, это не по мне, — снова покачал головой Игорь и бросил взгляд на черный мешок. — С бабами сплошные расстройства. Эта тоже, наверное, своего муженька довела, раз он ее сюда упек.

— Тут другое, — прохрипел Стеклянный. — Эта тетка, как я слышал, для экспериментов шефу нужна была. Он на ней какую-то свою теорию проверял. А она — херак! — и вены себе вскрыла. Ушла по-английски, не прощаясь.

— Тут много таких «англичан» лежит, — заметил Игорь, оглянувшись. — Один я уже третью могилу копаю, а без меня и до меня сколько было?

— Ты какой год служишь? — спросил Стеклянный.

— Погоди, дай бог памяти… Когда же я учебку закончил? Так… Выходит четыре с половиной года. Из них, правда, полтора в Нацгвардии оттрубил.

— Ух ты! Зачем же в полицию подался? Гвардейцам вроде раза в два больше платят.

— Так они на окладе сидят. — Игорь пренебрежительно фыркнул. — А у нас простор для предпринимательской деятельности. Хоть бизнесменов крышуй, хоть наезжай на них, хоть здесь психов сторожи.

— Мне на острове больше всего нравится, — признался Стеклянный. — Чем в спецназе под пули подставляться, так лучше здесь. Если еще деваха перепадет, как Анька, так и вовсе рай земной.

— А я по водочке скучаю. И чтобы шары погонять.

— Погоняешь еще. А сейчас давай за работу. Долго копаемся. Морту не понравится.

Парни взялись за земляные работы с удвоенной энергией, а Артем увлек Лилю за собой. Его подозрения подтвердились. Доктор Морт был не просто связан с полицией. Полицейские на него работали. Это означало, что больница приносила неплохие барыши. Еще это означало, что уйти отсюда беспрепятственно и жить дальше, как ни в чем ни бывало, не получится.