— Демид! — Вознесенская не выдерживает, — мне дома собаки не нужны.
— А он тут будет, да Макс? И ты будешь приезжать и играть с ним?
— Буду, — тут же соглашается пацан.
Лера закатывает глаза:
— Это нечестно.
— Не мешай, — усмехаюсь, — дай побыть в роли деда мороза, который исполняет желания.
— Рано для Нового года, — ворчит она.
— Нормально.
Если у нас начинается новая жизнь, то почему бы в ней не организовать внеплановый Новый Год.
— Идите в дом. Я сейчас запру его и вернусь.
Тащу Сэма обратно к вольеру и улыбаюсь, как конченый кретин.
Еще ничего не исправлено, и впереди работы выше крыши, но я все равно улыбаюсь и нащупывать под ногами какое-то подобие твердого дна. В душе не то, что бабочки, а крылатые носороги мечутся из стороны в сторону, врезаясь то в пупок, то под ребра. Почти больно, но приятно.
Пока запираю Сэма, набираю телефон кинолога, который с ним занимается. Описываю проблему и прошу подобрать нормального щенка. Кажется, у меня появился дополнительный генератор хорошего настроения. И если Макс хочет собаку — значит, у него будет собака, а у меня лишний повод привозить его к себе.
Глава 26.3
Глава 26.3
На какой-то миг мне кажется, что пока я тут вожусь с псиной, Вознесенская исчезнет, а вместе с ней пропадет и Макс. Этого я допустить не могу, поэтому стремглав несусь за ними.
Когда я заскакиваю в дом, Лера с сыном все еще в прихожей. Он неуклюже, по-детски неумело стаскивает кроссовки и ставит их на коврик у стены. Отходит на шаг, но возвращается и ставит их плотнее друг к другу и ровнее.
Точно маленький я. Такой же упертый педант, любящий чтобы все было правильно. Почему-то такие мелочи заставляют мое сердце сжиматься и танцевать. Я ищу себя в нем, ищу подтверждения того, что я не просто донор биологической жидкости, что есть что-то большее. Какая-то связь.
Она есть. Я ее чувствую, и от этого ощущения улыбаюсь, как идиот. Еще немного и щеки треснут. Чистый восторг.
Лера исподлобья наблюдает за мной, потом смотрит на сына и снова на меня.