— Так он давно знает.

— Что?

Сильван потешно хлопнул ресницами.

— Его Величество все знает уже много лет, — я округлила глаза, пытаясь состроить удивление и выдумывала на ходу, чтобы сбить его с толку. — Ох, Сильван, я, конечно, словами передать не смогу, как благодарна тебе за заботу, но… боюсь, ты ошибся, — я улыбнулась и покачала головой, — Если Его Величество чем-то и недоволен, то тут дело в другом. За корону он бы меня пришиб еще в младые лета — зачем ждать? Может ему не понравилось, что я немножко приврала, когда платила налоги? Так я это не со зла, у меня просто свадьба на носу!..

— Соль! — он зашипел раздражено, и образ отчаянного влюбленного слетел с него, будто шелуха, — Сколько раз тебя пытались убить за последние несколько недель? А ты шутки шутишь?! Я тебе даю отличную возможность спастись!

Я тоже перестала строить из себя хорошую актрису, сползла улыбка, обнажая усталость и раздражение и покачала головой.

— А что мне остается, когда ты мне мозги выкрутить пытаешься? Сильван… — я опять мотнула головой, будто вытряхивая окончательно все сомнения, — Нет, Ваше Высочество. Я все понять не могла, откуда столько ласки для скромной меня… А ты, оказывается, — я била наугад, — Брата встречать готовишься? Его собираются вернуть в столицу, да?

Его лицо исказилось злостью, и я поняла, что угадала.

Я даже не обижалась на Сильвана. А зачем? Я всегда знала, что он за человек.

— Я не собираюсь рвать свою помолвку, чтобы только ты мог утереть нос брату. И даже будь все это правда, будь эти покушения делом рук твоего отца, а не твоих, — я опять била на одних догадках, но он даже не спорил, подтверждая молчанием мои слова, — Я бы ни за что не стала женой мужчины, для которого даже семья — пешки в игре. Мне такого хватило в жизни.

Он крупно вздрогнул и как-то нервно мотнул головой, но в его глазах опять засветилось эта упрямая уверенность в своем праве. В своем праве буквально на все в этом мире. Я помолчала немного, вздохнула устало и потерла глаза. В них будто песка насыпало. Сильван все молчал, только сверлил меня взглядом и холодно, неуступчиво улыбался.

— Я все это понимаю и не осуждаю тебя… — он усмехнулся, показывая что думает о моей «милости», но я продолжила говорить то, что собиралась, — Ты мне и таким нравишься, знаешь? Но есть определенные границы, — я тоже улыбнулась без всякой теплоты, — Переход которых закроет перед тобой двери в жизнь одного из немногих людей, которые любят и принимают тебя вот таким.

Я развернулась, чтобы выйти в зал. Шагать было почему-то тяжело.

Я не была уверена, что Силь меня услышал. Но уже то, что я понимаю, что происходит, делало жизнь значительно легче. На душе было гаденько, но в плеч будто свалился огромный груз и…

— Что ж, жаль, — перебил он мои мысли, — Но не волнуйся. Мы и правда сможем быть счастливы. Ведь ты и правда меня понимаешь, да?

Да, вот этот тон был мне знаком намного лучше. Спокойный, высокомерный, уверенный в себе не по праву рождения в правящей семье, а по натуре.

Я не стала спрашивать, о чем он говорит — мне хватило одного этого тона в первом же звуке первого же слова, чтобы молча метнуться в сторону и пригнуться к полу, уходя от сетки-заклятья, ограничивающей возможности к обороту. Такие использовали на преступниках, и использование подобных заклинаний в повседневной жизни на подданных, не подозревающихся в тяжких преступлениях, само по себе считалось преступлением. Но зачем-то же он родился принцем, да?

Я ушла от сети, конечно… Но боже мой! Я была гвардейцем под его началом, и Сильван знал меня, как облупленную — знал мои реакции. А еще он был сильнее меня. Пусть не от природы, а от труда — но сильнее. И полог тишины все еще работал. Так что у меня, кажется, были огромные неприятности…