Тут Митяй приметил мою физиономию и запричитал от радости:
– А, твое благородие, голубчик Петр Андреевич. Как там обучение мамзели продвигается? Василь Афанасьевич шибко ентим вопросом интересуются. Приветец я вам от него привез, а еще от вашего старого знакомого Швабрина. Он тепереча за главного остался в Белогорской крепости и, кажись, свадьбу готовит с поповской-то племянницей.
Я рванулся к пьяному трепачу, сжав кулаки. И только Иван силой удержал меня, иначе бы я, точно, набил морду старому вруну.
– Ах, мои пардоны, сударь, – продолжал издеваться надо мной проклятый казак. – Али вам молодая попадья тож по нраву была? Видать, не судьба?
– А на что ему теперь попадья? – раздался незнакомый пьяный голос. – Он и так как сыр в масле катается в воеводи-ном теремке.
Здесь уже настала моя очередь удерживать Ивана от безрассудства. В его руке, откуда ни возьмись, появился острый и длинный кинжал. Он уже кинулся на обидчика, бородатого мужика в овчинном тулупе, но я вовремя вывернул ему руку, и кинжал выпал, воткнувшись лезвием в пол. Я подобрал оружие и вытолкнул своего товарища за дверь в вечернюю стужу.
Вечером в пятницу пасхальной недели, когда Аксаковы уже готовились ко сну, раздался звонок. В унисон ему глухо залаял солидарный Черчилль. Звонили с улицы, от калитки. Хозяин еще сидел за компьютером, просматривал заключение экологов по плану обустройства месторождения, а Марина Кирилловна, уже лежа в постели, листала модный женский журнал, ожидая заработавшегося супруга.
Андрей Александрович набросил на плечи куртку и пошел узнать, кому это не спится в столь поздний час. Вдруг дверь в дом резко распахнулась, чуть не слетев с петель, и эхо стало разносить по всем трем этажам грохот тяжелой обуви о паркет и лязг металла. Марина Кирилловна, накинув поверх ночной рубашки махровый халат, вышла из спальни и, спустившись вниз по лестнице на пару ступенек, остолбенела. Настолько поразила ее картина, увиденная в гостиной. Множество людей в камуфляжной форме, в масках с узкой прорезью для глаз, с автоматами, казалось, заполнили собой весь первый этаж. Ее муж, который никого и никогда не боялся, сейчас стоял у камина бледный и испуганный. Его руки были закованы в наручники.
Старший из непрошеных гостей, с погонами, на которых едва различались темные звездочки, увидев на лестнице женщину, выдвинулся в ее направлении.
– Гражданка Аксакова? – спросил он и, не дожидаясь ответа, выпалил: – Налоговая полиция. Вот постановление на обыск.
У Марины Кирилловны сразу все поплыло перед глазами, пол ушел из-под ее ног, и она рухнула, лишившись чувств.
В себя женщина пришла от резкого запаха нашатыря. Алексей поддерживал ее голову, а Аленка подносила к лицу вонючую вату.
Камуфляжный офицер тут же подскочил к ней и стал приносить извинения, мол, такая работа, не надо так нервничать. Но между этими реверансами поинтересовался, где муж хранит свои деловые документы, а также где в доме находятся деньги, валюта и драгоценности.
Осознание ситуации и самообладание вернулись к Марине Кирилловне одновременно. Она не стала отвечать на вопросы фискала, а попросила дочь принести трубку радиотелефона. И демонстративно, прямо перед суетящимися внизу масками, стала набирать межгород.
– Алло, – сказала она в трубку очень громко, чтобы слышал камуфляжный полицейский. – Это приемная министра энергетики? Будьте добры, соедините меня с Кириллом Сайфутдиновичем. Что, совещание? Передайте ему, что звонит его дочь по очень срочному, чрезвычайному вопросу.
Она какое-то время еще молчала в трубку, но полицейские уняли свою прыть и стали передвигаться, как сонные мухи. Старший вообще окаменел в ожидании.
– Алло, папуля, здравствуй! – с нескрываемой радостью затараторила Марина Кирилловна. – Извини, что оторвала тебя от совещания. Но у нас такое творится! Папа, у нас проводит обыск налоговая полиция. Много вооруженных автоматами людей в масках, переворачивают в доме все верх дном. Андрея заковали в наручники. Что? Передать трубку старшему офицеру? Хорошо, папа. Только ты обязательно дозвонись до начальства. А то они весь дом разнесут.
Закончив говорить с отцом, она повернула просветлевшее лицо к офицеру и уже деловым тоном произнесла:
– Это вас. Возьмите, пожалуйста, трубку.
Ей было любопытно наблюдать, как слетала спесь с этого ретивого исполнителя. Вначале он пробовал возражать, что у него, дескать, ордер на обыск, подписанный прокурором, затем стал заикаться, а в конце разговора и вовсе замолк.