– Ты же знаешь, Андрей, что великие люди иногда совершают вещи, для понимания нас, простых смертных, недоступные.

– Это не ответ, а лишь изящный уход от ответа, – констатировал Аксаков и продолжил. – Вопрос второй: зачем Петру Первому понадобилось переносить столицу в Санкт-Петербург? Нужен был портовый и торговый город на Балтике, окно в Европу, но столицу-то зачем было переносить в топи и болота? Московский климат гораздо для жизни приятней.

Киреев загасил сигарету и коротко сказал, что ответил и на этот вопрос в первый раз.

– Ладно. Идем далее, – не унимался неугомонный вопрошатель. – Почему Екатерина Вторая именно в 1775 году начала проводить губернскую реформу?

– Возникла историческая необходимость упорядочения управления империей.

– А почему именно в этот момент, а не годом раньше?

– Я понимаю, к чему ты клонишь, Андрей. Но ты сам-то не допускаешь мысли об обыкновенном совпадении? – ответил вопросом на вопрос Киреев.

– Не слишком ли много совпадений? – в свою очередь спросил хозяин дома и задал свой четвертый вопрос: – А скажи-ка мне, ученый муж, почему это испанцы, португальцы, голландцы, британцы, французы – в общем, все цивилизованные народы Европы – огнем и мечом завоевывали свои колонии? А у нас, прямо как в сказке, по щучьему велению, по моему хотению, раз – и припала к империи половины Азии, от Урала до Чукотки, да еще чуток Америки прихватила. Ужель такие бравые казачки были у Ермака Тимофеевича, что пятью сотнями смогли справиться со всеми народами и племенами, населявшими Великий Лес и Великую Степь?

Владимир Валерьевич закурил новую сигарету и ответил усталым голосом, давая понять, что данный разговор ему явно наскучил:

– Мы, кажется, касались как-то этого вопроса. Я думал на эту тему и единственное объяснение этого феномена вижу в дальновидной, продуманной колонизаторской политике российских правителей.

Аксаков картинно вздохнул и вымолвил:

– Теперь уже в вашей исторической версии и слово «феномен» появилось. А теперь объясните мне, пожалуйста, господин хороший, несколько таких «феноменов» из времен царствования Ивана Грозного. Если вас, конечно, не затруднит. Самый красивый собор в Европе стоит на Красной площади в Москве и построен он в честь какого-то юродивого калеки – Василия Блаженного. Феномен. Царь Иван Четвертый, по официальной версии, был женат семь раз, тогда как православная церковь разрешала всего четыре брака. Феномен. Иван Грозный то является великим стратегом: берет Казань, выигрывает Ливонскую войну, то сходит с ума и начинает мочить своих подданных: развязывает опричнину, громит свой же российский город Новгород. Феномен. Несколько раз отрекается от престола. Его опять венчают на царствование. Сажает на трон какого-то безродного татарина Симеона Бекбулатовича. Сплошные феномены…

Историк не сдержался и заливисто захохотал, потом обнял университетского товарища за плечи и процитировал:

– Умом Россию не понять, аршином общим не измерить…

Молчавшего доселе Алексея задели эти слова, он очень не хотел, чтобы последнее слово осталось за гостем, поэтому спросил отца:

– Пап, а ты сам-то что думаешь по этому поводу?

– Это будет длинная история. И если вы готовы ее выслушать, то без выпивки нам тогда не обойтись.

Сына и гостя Андрей Александрович проводил в библиотеку, усадил их в кресла поудобнее, сам же на минутку заглянул в гостиную, извинился перед дамами за долгое отсутствие и проинформировал их, что оно продлится еще некоторое время. Затем, прихватив начатую бутылку водки, блюдо с какой-то закуской и три рюмки, еще раз извинился и удалился.

– Брак – дело ответственное, господа. Никогда не женитесь, не подумавши, иначе можете оказаться в такой же ситуации, в какую попал царь Иван IV. И хотя Анастасия Романовна Захарьина, видимо, была очень хороша собой, но терять из‑за нее голову царю явно не следовало. Тем более, допускать к управлению государством ее родню. К тому же баба она оказалась весьма сварливая, родила мужу двух сыновей, Дмитрия и Ивана, а потом так допекла бедного их отца, что тот умом двинулся от разных придирок и пошел по Москве дурачиться, народ веселить. За что и кличку получил Васьки Блаженного. Василий – по-гречески «базилевс», царь, значит. А детей-то его родня поделила. Старший Димка попал в руки бабкиной по отцу родни – Глинских. А младший Ванька остался при матери, в роду Захарьиных-Романовых. Пока Дмитрий был жив, царство не лихорадило. Русские дружили с татарами и другими инородцами, населявшими страну, а на Запад смотрели с недоверием и опаской. Но случилась трагедия: десятилетний Дмитрий, купаясь в реке, утонул. Тогда на царство венчается его брат Иван Иванович. К власти впервые приходят Романовы и Захарьины, чьи земельные вотчины на Псковщине, и они уж больно ориентируются на Запад. Другим же знатным ордынским боярам такая политика не нравится. И Романовы развязывают в стране настоящий террор. Первый виток опричнины. Новгородская трагедия. Массовые казни неугодных бояр. И такой беспредел творится почти десять лет. Пока оставшимся в живых боярам эта кровавая вакханалия окончательно не надоела и они не заставили Ивана отречься от престола. А на трон возвели, похоже, его престарелого дядю – сына Иван Третьего – Симеона, который, венчаясь на царствование принял имя Иван. Теперь уже ордынцы начинают разделываться с западниками. На арену выходят такие личности, как Малюта Скуратов и Василий Грязной. Вновь пошли в ход дыбы и плахи. Гражданская война продолжается. Иван-Симеон умирает, и власть переходит к его сыну Федору. Не было никакого грозного царя, была грозная эпоха, когда власть переходила от одной партии к другой. Пойдем далее. Официальная версия считает царя Федора Ивановича бездетным. Однако мне почему-то думается, что у него был наследник, и звали его Борис. Только нам он известен как узурпатор, не имеющий права на власть, под фамилией Годунов. Не сестрой Борису была Ирина Годунова, а матерью – законной женой царя. А далее все более или менее известно. Судьба Годунова трагична, как и судьба его наследника Федора. Убит сразу после рождения. К власти приходят Шуйские, Голицыны, Романовы. В стране начинается смута, которая длится восемь лет. Ибо жив еще один законный наследник престола – царевич Дмитрий, сын Ивана Ивановича. Официальная история выводит его под именем Гришки Отрепьева. Чего вы хотите – отребье! Какой из него царь? Лжедмитрий Первый погибает, но откуда ни возьмись появляется Лжедмитрий Второй – Тушинский вор. Но почему-то и жена первого «самозванца» Марина Мнишек, и мать его Мария Нагая признают в нем законного наследника престола. Начинается охота за ним. Романовы достигают своего – царевич гибнет. Но вот жена его, польская аристократка, почему-то ведет себя странным образом после гибели мужа. Она не бежит в Европу к своей родне с малым сыном на руках, а наоборот, направляется в прямо противоположную сторону – на восток, на Волгу, в Астрахань. Под прикрытием атамана Заруцкого. А может быть, своего мужа Дмитрия? Но и здесь их настигают противники. Заруцкого посадят на кол, Марина закончит свои дни в тюремном застенке, а «воренка» повесят на Спасских воротах. А был ли мальчик? Или, может быть, он чудом уцелел. Через пятьдесят лет после восшествия первого Романова на русский престол именно на Волге начинается очередная масштабная гражданская война, дошедшая до нас как восстание Степана Разина. А еще через век вновь на восточных рубежах империи разгораются новые сражения, якобы с мятежным казаком Пугачевым. И вновь просвечивается идеологическая обработка – Пугало, Пугач…

В этом месте Киреев демонстративно зааплодировал: