- Ну, хорошо, но чаю-то ты выпьешь?

- Чаю выпью. Без молока и без сахара. Не понимаю, как можно так издеваться над этим напитком.

- Хорошо, хорошо, Северус. Не заводись.

Не заводись? Да я и не начинал.

Директор уселся в соседнее кресло и отхлебнул чай. С молоком и тремя ложками сахара. Меня внутренне передёрнуло.

- Сам-то ты как считаешь. Почему мальчик попросился в Слизерин?

- Понятия не имею, Альбус. Вы не пробовали спросить его?

- Я - нет, а вот сортировочная шляпа говорит, что он попросился в Слизерин, потому что хочет, чтоб ты был его деканом. Как тебе показалось, как он к тебе относится?

- Всячески выказывает спокойное благорасположение без раболепства и заискивания. Хотелось бы знать, что за этим стоит. Это не может быть правдой.

- Ты не веришь, что мог ему по-настоящему понравиться? Даже мысли такой не допускаешь?

- Директор, мне скоро сорок. За все те годы, что я существую, я еще никогда никому не нравился. Не вижу причин, по которым этот случай может стать исключением.

- Может, просто время пришло? Я должен тебе кое-что рассказать о Дике. В конце концов, теперь он твой студент. Ты понимаешь, что отправляя его в этот приют я преследовал вполне определённые цели. Мальчик должен был воспитываться там, где у него не только не будет ни малейшей возможности нахвататься этой заразной идеи насчет борьбы за чистоту крови и признания магглов животными. Я хотел, чтоб он научился любить магглов.

- Тогда почему вы не отправили его к семейству Уизли? Они ему, кстати, тоже каким-то боком родственники.

- Нет, Артур и Молли очень хорошие люди, но по большому счету, что они знают о магглах. Ты, и то знаешь больше, хотя выбираться в маггловский мир не любишь.

- Спасибо за комплимент, Альбус.

- Да не за что, - безмятежно откликнулся этот пацифист. - Так вот за мальчиком постоянно тщательно наблюдали. Одна из монахинь в этом приюте - сквиб. Она постоянно передавала мне сообщения о его поведении и характере. Вот тебе некоторые материалы. Они дадут тебе представление о характере и качествах твоего нового студента.

От Альбуса ко мне перекочевала весьма увесистая папка. Это только некоторые материалы? Сколько же их всего? Хороший повод откланяться, кстати. Впрочем, директор меня больше и не удерживает.

Да, немаленькая папочка. С полкило бумаги. Что такого интересного творил в своём приюте этот парень, чтоб столько об этом писать. Альбус сказал, что это только самое важное, что мне непременно следует учесть, оценивая поведение этого Мелори. Так, первым делом надо проверить всё ли в порядке на вверенном моим заботам факультете. А ничего. Всё тихо. В спальнях младшекурсников ни шороха, ни звука. У старших тоже не слишком шумно. Кое-кто завтра пойдёт на занятия с больной головой, ну, так не маленькие уже, надо соображать, что пить и в каком количестве. Всё, можно расслабиться и почитать альбусовы бумаги.

В моих комнатах как обычно холодно и сыро. Столько лет я тут живу? Семнадцать или больше? А если школьные годы приплюсовать? Почти вся жизнь прошла здесь. Всего один раз и вырвался-то, а лучше бы здесь сидел, не было бы теперь так паршиво при воспоминании о тех трёх годах вседозволенности. Сколько лет я за них плачу, а совесть всё никак не признает счет закрытым, всё кажется, будто только проценты заплатил, а основная сумма долга никуда не делась. Ненавижу оставаться в долгу. Ненавижу это унижение. Есть же люди, которые забывают свои долги. Как им это удаётся? Кто бы мне объяснил. Ну-с, что тут у нас?

«28 мая 199. года. В приюте новая ученица, Мелани Смит. Девочке восемь с половиной лет, очень истощена, запугана. Боится людей, ни с кем не разговаривает, как показали свидетели, в школу она не ходила. Читать и писать, судя по всему, не умеет. Честно говоря, я боюсь, что девочка останется умственно неполноценной и возможно придётся заключить её в лечебницу. Но мальчик так не считает. Он, внимательно осмотрел её и остался в её комнате. Он не пытается говорить с ней, только сидит рядом, учит свои уроки. Иногда протягивает ей сливы. Пока она еще ни разу не взяла…