Парень тут же вскинул голову и разулыбался.

Ну, другое дело, ипать!

Я положил сапоги голенищами к огню. От них немедленно повалил пар. Корка грязи на голенищах светлела и трескалась.

Надо было вымыть сапоги прежде, чем сушить. Но возвращаться к реке мне пока не хотелось.

Морщась от дыма, я кое-как просушил штаны, натянул их на себя и взялся сушить рубаху.

— Немой!

Айсак дёрнул меня за руку. Голос его звучал испуганно.

— Чего? — спросил я, вытирая слёзы. — Барджиль бузит?

— Немой, смотри!

Я обернулся и охренел.

Передо мной танцевали три вихря. Они равномерно кружились, чуть изгибаясь от движения. Нижние воронки вихрей скользили над самой землёй. Верхние таяли в воздухе примерно на уровне моей головы.

Вихрь, танцевавший слева, был воздушным. Просто еле заметное завихрение воздуха. Танцуя, он засасывал в себя обрывки травы и комочки сухой земли. Весь этот мусор кружился внутри вихря, постепенно перемещаясь кверху и вылетая из верхней воронки.

Посередине танцевал огненный вихрь. Он то и дело вспыхивал языками пламени — это сгорала затянутая внутрь него трава. Над его верхней воронкой поднимался еле заметный дым.

Третий вихрь сверкал крошечными молниями. От его близости волосы на голове вставали дыбом, а шерстяное одеяло потрескивало и больно кололось.

На всякий случай я сбросил одеяло на землю и взялся за меч.

— Айсак, что это за херня?!

— Это духи стихий, Немой! — тихо ответил Айсак.

— И какого хрена им здесь надо?!

С этим вопросом я обратился не к шаманёнку, а прямо к духам.

Ипать, неужели Барджиль умудрился-таки шаманить?! Связанный и с заткнутым ртом?! Да ну, на хер!