— Собирайтесь, соколики! — скомандовал Никита Ильич. — Берите вещички, и по домам! Да, а Сенька где?

Домовые потупили глаза.

— Спит он, — еле слышно вздохнул один.

— Днём? — удивился Никита Ильич.

— Заболел, — печально кивнул другой домой.

— Да вы что! — воскликнул Никита Ильич. — А ну-ка!

Он проворно метнулся к одной из печек и заглянул за неё.

— Сеня! Ты жив?

Из-за печки послышалось неразборчивое бормотание, перешедшее в протяжный стон.

— Сеня! — голос Никиты Ильича звучал удивлённо.

Наконец, начальник темницы появился из-за печки. На руках он бережно, словно ребёнка, держал небольшое лохматое тельце. От тельца крепко пахло луком и самогоном.

— Подержи-ка Василий Михайлович!

Никита Ильич пихнул домового Сытину.

Домовой безвольно свесил голову и сказал:

— Бу!

— Бля! — выругался Сытин и отодвинул домового как можно дальше от себя.

Никита Ильич снова вынырнул из-за печки. В одной руке он держал примитивный самогонный аппарат, сделанный из двух мисок, склеенных между собой хлебным мякишем. Другой рукой прижимал к пухлому боку стеклянную бутыль с весело булькающей брагой.

— Вот стервец! — восхищённо покрутил головой начальник темницы. — Под самым носом у меня ухитрился.

Остальные домовые мрачно глядели на похрапывающего Сеньку.

— Это к нему хозяева на свидание приходили! — ворчливо сказал Кузьма.