Я прошёл в калитку, бросил мимолётный взгляд на лучников, которые скучали на стенах. Бдят, ребята!

Сделал шаг, потом ещё один.

Мне показалось, что я задел ногой невидимую, тонкую, но очень прочную нить. Я даже услышал тихий мелодичный звон, словно звякнул на осеннем ветру хрустальный колокольчик.

И застыл, не в силах пошевелить даже пальцем!

***

Сытинские штучки, бля! Голову даю на отсечение!

Хотя, нет. Голову жалко!

Но, один хер — никто, кроме Сытина мне такую ловушку подстроить не мог. Значит, скоро он и сам объявится.

Стоять столбом пришлось довольно долго. Всё это время мимо меня, бросая удивлённые взгляды, сновали озабоченные дружинники. Затем вразвалку подошли трое упитанных бояр в парадных бобровых шапках.

— Гляди-ка, — сказал один из них. — Памятник князю поставили. Как за границей. Одобряю!

Боярин снял шапку и, кряхтя, поклонился в мою сторону.

Я хотел кивнуть в ответ, но не смог пошевелить шеей.

— А почему же здесь? — удивился второй. — На площади надо было, чтоб народ видел!

— На площади нельзя, — покачал головой первый боярин. — Народ — он разный бывает! Обоссут ещё статую! Или усы пририсуют!

— А я вот чего не пойму! — скандальным голосом завёл третий. — Почему это памятник Немому? У нас князь Всеволод есть! Он и хазар победил! Вот кому надо памятник ставить!

— Тише ты! — оборвал его первый боярин. — Не дай боги, услышит князь — не избежим беды! Он на расправу скор!

— Да как он услышит? — удивился скандалист.

— Мало ли! Он — колдун! Кто его знает — что это за статуя! Может, она непроста тут стоит. Всё видит и слышит, а потом Немому докладывает.

— Да ну! — изумился второй боярин.

Он подошёл вплотную ко мне и внимательно вгляделся в лицо. От боярина пахло чесноком и водкой.