Глава 9

Шестьдесят участников семинара, то есть каждый десятый из откликнувшихся на объявление, подтвердили свое твердое намерение покончить с жизнью. Все вместе и поскорее. Тройку организаторов это ужаснуло. Проректор Пуусари попыталась успокоить людей, но ее призывы были тщетны. Полковник Кемпайнен пытался разогнать собрание, боясь, что оно приведет к фатальным последствиям. Но его никто не слушал. Оставшиеся участники семинара ни в какую не хотели расходиться. Полковник не сдавался. Он объявил, что с ними свяжутся позже, однако этого оказалось мало. Пришлось пообещать, что следующее собрание состоится завтра же утром. В спешке полковник опрометчиво заявил, что встреча состоится в одиннадцать часов утра в воскресенье на Сенатской площади у памятника Александру II. Там можно будет спокойно поговорить и все трезво обсудить.

По приказу полковника мероприятие было закрыто. Ресторан опустел, двери заперли. Величайший семинар самоубийц, единственный во всей истории Финляндии, наконец-то подошел к концу. Было уже двадцать минут восьмого. Усталая троица отправилась обдумывать события дня в отель «Президент», где полковник и проректор остались на ночь. Пожертвования прихватили с собой. Перед тем как идти спать, они заглянули в ночной клуб, чтобы перекусить горячими бутербродами и пропустить стаканчик-другой. Проректору Пуусари пришлось постоянно танцевать. Немудрено: при свете мерцающих ламп ночного клуба она в своем красном костюме выглядела просто очаровательно. Полковнику это не понравилось, и он ушел к себе. Релонен, опрокинув еще стаканчик, поехал домой на такси. Жена уже спала, только пробурчала что-то во сне, когда Релонен улегся на свою законную половину двуспальной кровати. Он с жалостью смотрел на спящую супругу. Рядом с ним похрапывала несчастная женщина, которую он когда-то страстно любил, и она, разумеется, тоже сначала была к нему неравнодушна. Теперь же от любви и от прочих чувств не осталось и следа. Когда банкротство входит в дверь, любовь вылетает в окно. А если банкротств было четыре, в окно выбрасывать уже больше нечего. Релонен втянул ноздрями воздух и уловил характерный запах, исходящий от жены. Запах старой раздраженной самки. Такой аромат не смывается водой. Релонен завернулся в одеяло и пожелал себе, чтобы это была последняя ночь в этой кровати, последняя в его жизни, или, по крайней мере, в браке. Релонен пробормотал:

– В руце Твои, Господи, передаю дух мой, защити меня…

В клубе отеля «Президент» один из самых настойчивых кавалеров Хелены Пуусари сказал ей, что днем работал в «Певчих» официантом.

– Да уж, тяжелый был денек! Заказывали больше, чем на поминках…

Официант окинул восхищенным взглядом шикарную огненно-рыжую проректоршу и признался, что ему сегодня тоже несколько раз приходила в голову мысль о самоубийстве. Он даже поклялся, что размышлял о самоубийстве годами. Может, и ему можно тоже как-то попасть в их компанию? Официант представился – его звали Сеппо Сорьонен. Он уверял, что с удовольствием совершил бы самоубийство, но только непременно вместе с Хеленой Пуусари. Хорошо бы где-нибудь уединиться, чтобы обсудить детали, предложил он. Тем более что полковник и Релонен, похоже, уже ушли. Проректор Пуусари предупредила Сорьонена, чтобы он никому не рассказывал о семинаре самоубийц. Она напомнила, что собрание было тайным, не для обсуждений в ночных клубах. Официант был уже здорово пьян, непонятно, когда успел. Мероприятие ведь только закончилось. Сорьонен признался, что весь день на кухне тайком допивал из бокалов гостей. Поесть он не успел, и могло показаться, что он слегка навеселе. Но это полная ерунда. Просто по натуре он человек открытый и живой, поэтому незнакомые люди думают, что он пьянее, чем на самом деле. В доказательство открытости характера Сорьонен поведал проректору историю своей жизни: родом он был из Северной Карелии, поступил в университет, дважды был помолвлен, однако до свадьбы дело так и не дошло. Почти год он изучал в университете гуманитарные науки, но уроки жизни оказались интереснее. Он устроился редактором в «Новую Финляндию», работал в нескольких других газетах, много раз менял профессии – по ситуации, и сейчас трудился то там, то тут, в данный момент – официантом на побегушках в «Певчих». В приступе честности Сеппо Сорьонен признался, что он никогда не думал о самоубийстве, а сказал это только для того, чтобы завести разговор с проректором.

Хелена Пуусари заметила, что они говорили всего несколько минут, а Сорьонен уже признался во лжи. Она попросила, чтобы официант вернулся за свой столик. Самоубийство – серьезное дело, не игрушки. Сеппо Сорьонен не сдавался: он тут же заверил проректора Пуусари в полной своей моральной поддержке. Он знал, что она планирует самоубийство, ведь об этом говорили в «Певчих». Сорьонен считал себя хорошим слушателем, мадам может довериться ему… А сейчас хорошо бы пойти куда-нибудь для продолжения банкета и так далее. Хелена Пуусари сказала, что, если Сорьонен хочет помочь потенциальным самоубийцам, пусть в одиннадцать часов утра явится на Сенатскую площадь. Там соберется много людей, нуждающихся в утешении. Вырвавшись из объятий ухажера, она пошла спать.

После завтрака в отеле проректор Пуусари и полковник Кемпайнен отправились на прогулку по пустынным улицам июльского Хельсинки. Еще один хороший день – небо безоблачное, никакого ветерка. Полковник предложил Хелене руку. Они прошли мимо вокзала в сторону элитного района Круунунхака, оттуда по набережной в Катаянокку, а около одиннадцати вышли на Сенатскую площадь. Там их уже ждал Релонен с несколькими участниками вчерашнего семинара. К одиннадцати часам у памятника Александру II собралось больше двадцати человек. Женщины и мужчины, молодые и старые. Вчерашний азарт иссяк. Вид у самоубийц был усталый, лица опухшие. У некоторых – черно-серого цвета, как будто они всю ночь вытапливали деготь или участвовали в пожарных учениях. Толпа молча обступила тройку организаторов. Атмосфера была гнетущая.

– Ну, как дела? Не правда ли, прекрасное воскресное утро? – попытался беззаботно начать полковник.

– Мы всю ночь не спали, – начал пятидесятилетний мужчина, который на семинаре представился Ханнесом Йокиненом, маляром из Пори. На его иждивении был сын, больной водянкой, и сумасшедшая жена, а у самого Ханнеса голова тряслась из-за длительного воздействия растворителей. Печальная история, как и у всех, кто пришел. Люди наперебой принялись рассказывать, что случилось прошлой ночью. После того как бар в «Певчих» закрылся и всех выставили на улицу, группа самых стойких участников отправилась бродить по городу в направлении Хиетаниеми. Под горячую руку решили покончить с жизнью не откладывая, оставалось только выбрать способ, чтобы сделать это всем вместе. Покачиваясь, они дошли-таки до кладбища Хиетаниеми, но там наткнулись на двадцать бритоголовых парней, которые с криками носились по могилам, опрокидывая надгробия. Такого грязного кощунства самоубийцы не стали терпеть. Они в ярости набросились на толпу молодых вандалов. Завязалась драка, в которой бритоголовые сразу же потерпели поражение. Боевой дух финнов, задумавших самоубийство, был как у отчаянных камикадзе. Жертвы дали стрекача, но и победителям пришлось покинуть кладбище – на место драки прибежали встревоженные охранники с собаками. Толпу разогнали, но человек двадцать наиболее упорных продолжили прогулку вдоль берега моря, дальше на север города.

Исполненные гнетущих дум, они слонялись по улице Пациуксенкату, добрели до престижного района Мейлахти, а оттуда в любимое место семейного отдыха – на остров Сеурасаари. На берегу на старом кострище развели унылый огонь. Долго сидели, глядя на языки пламени и распевая печальные песни. Была уже полночь. С острова Сеурасаари самоубийцы пошли дальше к причалу в районе Рамсаюнранта, вышли на остров богачей Куусисаари, где находятся иностранные посольства. Кто-то предложил пройтись до Диполи – главного здания университета Аалто в соседнем городе. Ночной клуб в студенческом городке мог быть еще открыт, там реально накатить по одной – вдруг какие-нибудь идеи появятся? От Диполи рукой подать до Кейлалахти, там можно захватить главный офис нефтяной компании «Несте», подняться на лифте на крышу башни и спрыгнуть оттуда в море. Ночью группой руководил молодой человек из города Котка, тот, что днем предлагал отправиться в последний путь на воздушных шарах. В полночный час группа выказала принципиальную решимость, достойную радикальных финских коммунистов шестидесятых, задавшихся целью ускорить приход сталинской и мировой революции. Правда, никто не пел пролетарских песен, у самоубийц не было даже собственного флага, хотя ни то, ни другое никак не мешало им проделать последний путь. Кто знает, может, план с захватом «Несте» и удался бы, если бы по дороге на Куусисаари им не подвернулся более заманчивый вариант. В гараже роскошного дома на улице Куусисаарентие, 33 забыли закрыть дверь. Самоубийцы заглянули внутрь – помещение было довольно вместительным. Внутри стоял белый «Ягуар». Они увидели в этом знак свыше: можно легко покончить с жизнью прямо здесь, в гараже! Только бы удалось завести «Ягуар»: угарного газа от его мощного мотора хватило бы, чтобы убить всех разом. Решение приняли спонтанно. Больше двадцати человек втиснулись в гараж. Заперли двери, перекрыли вентиляцию. Молодые мужчины во главе с идиотом из Котки, воспевавшим полеты на воздушном шаре, стали ощупывать шикарный автомобиль, пытаясь его завести. Это было лишним – в замке и так торчал ключ. «Ягуар» завелся с первой попытки. Мотор заревел низким, дорогим гулом.

И тут парень из Котки предложил перед смертью сделать на шикарном автомобиле круг почета по городу. Его предложение отклонили: прощальное катание могло привлечь внимание, а все желающие в такой маленький автомобиль все равно бы не поместились. И вообще, кража машины в качестве последнего земного деяния вызывала сильные сомнения, особенно у женщин и стариков. Парень из Котки уселся за баранку и включил музыку. Полилась печальная арабская мелодия, и все решили, что она повествует о тяжелой жизни в пустыне. Унылый женский голос пропел одиннадцать песен. Музыка как нельзя лучше соответствовала ситуации. Угарный газ начал заполнять гараж. Фары погасили. Рокот мотора и арабские стоны слились в одно целое с тихими финскими молитвами. Никто не знает, как долго они дышали газом, но вдруг кто-то снаружи резко рванул двери, и в гараж ввалился охранник с овчаркой. Собака, расчихавшись, убежала. Охранник в комбинезоне зажег свет и грязно выругался. К этому моменту на полу уже лежали без сознания несколько человек. Те, кто еще хоть на что-то были способны, схватили ноги в руки и кинулись в леса острова Куусисаари, а там – кто куда. Скоро на место примчались полицейские машины и «скорые». Некоторых горемык удалось откачать и отправить в больницу. Большая часть сбежала. Сами как-то, кто поодиночке, кто группой, вернулись через Тапиолу и Мунккиниеми в город. На это ушел остаток ночи, и вот они тут, как договорились на вчерашнем семинаре. Хелена Пуусари, Онни Релонен и полковник Кемпайнен в ужасе слушали рассказ о головокружительных ночных приключениях. Полковник, не выдержав, закричал:

– Несчастные! Вы что, с ума сошли?!

Он крепко отругал самоубийц за своеволие и спросил, чей это был гараж.

Молодой человек, фельдфебель в отставке, Ярмо Корванен из Ваасы сказал, что его для выяснения обстоятельств отправили в кутузку, а потом на допрос. В ходе допроса выяснилось, что гараж находился на территории частной резиденции посла Южного Йемена. Корванена только час назад отпустили с условием, что тот явится на детальное дознание завтра, в понедельник, в девять утра. Лицо полковника еще больше помрачнело. Мало того что безмозглые смертники влезли в чужой гараж, чтобы надышаться газом, так надо было еще с целью совершения самоубийства проникнуть в резиденцию иностранного посла, испортить репутацию не только группе, но и всей нации. Полковник схватился за голову и застонал. Тут слово взял Ярл Хаутала, пенсионер из Турку, бывший инженер. Он рассказал, что после отравления газом попал в центральную больницу Хельсинкского университета в Мейлахти. Ему удалось оттуда сбежать во время завтрака. Из-под поплинового пальто Хауталы выглядывала больничная пижама. Пальто он взял с вешалки из больничной раздевалки, и оно было ему явно велико.