– Ты и нетипичен! В хорошем смысле.
– Если сбылось, то кому доверять, а кому нет? Как понять?
– Методом проб и ошибок. Но, чтобы ты знал, Родион, тебе я доверяю. И не важно, что произошло, происходит или произойдет. А теперь держи цитрусовый. – Отдав ему апельсин, достает телефон из сумки. – Слушаю.
– Родиону дайте трубку. – Голос Есени звучит тревожно.
Самарин поднимает карандаш, прерывая Есеню, чтобы задать ей вопрос.
– Тогда, на пруду, – вы спрашивали о нем?
– Что это меняет?
– Многое.
Самарин ловит ее взгляд. Чуть заметно кивает головой на видеокамеру в углу, снимающую их.
– Итак. Вы уже тогда его заподозрили?
Рукой, лежащей на столе и видимой только Есене и ему, Самарин делает два коротких движения из стороны в сторону, в значении – нет. Есеня видит это, смотрит на него в упор, медлит.
– Нет…
Одобрение в его глазах. Он чуть заметно склоняет голову и улыбается.
– Если вы решили отказаться от работы с ним. Почему снова вернулись?
– Вы как думаете? Пришлось.
Есеня начинает вспоминать следующее дело. Открытый багажник старого джипа. Руки человека – странные, изъеденные болезнью – заряжают переломленный обрез охотничьего ружья. Зарядив обрез, человек набивает карманы патронами из пачки. Закрывает багажник. Идет по лесу. Останавливается у края, дальше, через поле – поселок, откуда доносится неразборчиво – музыка. Лицо человека. Страшное, черное, грязное, только глаза горят. Ему под шестьдесят, лицо изъедено морщинами. Человек идет через поле к деревне, сжимая в руках обрез.
Глава 5. Только убийца слышит крик жертвы. Остальным – страшно
За окном плотным туманом опустился вечер. Есеня находилась рядом с Меглиным уже давно. Он лежал на кровати, взгляд был устремлен в потолок.
– Родион… Постарайся меня услышать. Родион?
Меглин – с задержкой – переводит на нее взгляд.