– Психам твоим? Нет, спасибо… Извини, я не то хотела…
– Ничего. Ты права. Психам. Они все – психи.
Есеня смотрит на него и понимает, что он хочет сказать.
– Его люди?
– Что у них общего? У всех?
– Слабые. Травмированные. Подверженные влиянию.
– Это же не просто так. Позвонил. Давай убьем кого-нибудь. Это люди. С ними работать надо. С каждым. Ключики искать, в душу лезть, в черепушке ковыряться. Они сами к нему приходят. И сами все рассказывают. Чего боятся. Чего хотят.
– Он с ними работает. Разговаривает. Влезает в душу.
В отдельном номере Самарин ложится на кровать, под свет лампы. Пустой взгляд в никуда. На руке – свежий шрам в окружении других – заживших и свежих, покрывающих его тело там, где обычно покрывает одежда. Стук в дверь. Самарин торопливо встает, оправляется. Смотрит в глазок. Открывает. На пороге Худой. Протягивает ему древнюю, полуистлевшую папку.
– Читай при мне.
Самарин берет папку. Проходит в номер. Садится, открывает папку. Худой проходит внутрь, заваривает чай из чайника. Прочитав первую страницу, Самарин в шоке смотрит на Худого.
– Само собой. Ничего этого никогда не было. Если что. Но теперь ты понимаешь, почему он отбитый на всю голову?
Глава 16
Макс в гриме – борода, кепка на глаза, поднятый воротник плаща – смотрит вниз с крыши шестнадцатиэтажного здания, пока Зоря держит Тушина под прицелом пистолета. Его лицо разбито в кровь.
– За что?..
– Ты знаешь.
– Пожалуйста… Прошу… Не убивайте…
– После всего ты сможешь жить?
Он замолкает, глядя в ее пустые глаза. Макс швыряет окурок, рассыпавшийся в темноте искрами, вниз – к подъезду подъезжает машина.
– Пора.